– Ничего, это не смертельно. У вас все снаряжение в порядке, Докинг?
– Полагаю, что да. Вы помните то, что удалось из него выжать?
– Днем и ночью.
– Прекрасно. Тогда – вперед?
– Ну-ка попрыгаем…
Они попрыгали. Ничто не звучало, подгонка была хорошей.
– Теперь – вперед.
– Еще одну минуту. Милф, вы рассказывали, что нашли человека, бежавшего из Приюта и подстреленного ими. Это далеко?
– Не так уж близко. А зачем вам?..
– Хотелось бы убедиться, что это… Видите ли, в этих местах был наш работник. И он погиб приблизительно в то же время. Может быть, вы его и обнаружили? Я хотел бы… Может быть, при нем имелось что-то интересное.
– Имелось. Ваш или нет, но это был человек Службы.
– Откуда вы знаете?
– Зуб, Докинг. Искусственный зуб, дающий опознавательный сигнал…
– Вы нашли? И оставили?
– Нет, конечно. Вот он.
– Посветите… Да, это он. Значит, именно в этом приюте он нашел нечто – или решил, что нашел.
– Будем иметь это в виду, Докинг. А сейчас – в путь. У нас больше не остается времени.
Берфитт с трудом приходил в себя после приступа гнева, вызванного совершенно для него неожиданным сообщением Урбса, записанным на ответчик. И угораздило же его самого в это время уйти из отеля; хотя визит этот, несомненно, был очень нужен, но лучше было бы ему все-таки самому выслушать и ответить: нарушение графика – ни в коем случае! Сюда должны прибыть точно по расписанию, иначе вас просто некуда будет девать! И переадресовать их было некуда: как назло, именно сейчас все Приюты загружены полностью. Или, может быть, все-таки куда-нибудь удастся их воткнуть, ну хотя бы на неделю? Нужно обзвонить полсвета. Отсюда? Немыслимо. Это все равно что выйти на эту улицу в центре России и кричать во весь голос: будет такой же уровень конфиденциальности… Но что-то же нужно сделать!
«Да в конце концов, – подумал он, – разве я главный в этом деле? Я взял на себя определенные обязательства – и, черт бы взял, я их исправно выполняю! Но не для себя! Есть заказчики – и пусть они немного пошевелят если не конечностями, то хотя бы мозгами. Они в этом не менее моего заинтересованы! И всего один звонок…»
И он набрал давно заученный номер в Тирийском посольстве.
Нужный человек откликнулся не сразу. Поняв, кто звонит, обменявшись условными словами, проговорил неласково:
– Вы нарушаете условия. В чем дело?
– В исходной точке вынуждены сломать график. Товар прибудет в ближайшие дни.
– Число, время… Впрочем, не нужно. Это – лично. В чем проблемы?
– Склад может быть не готов. Не могли бы вы разместить груз у себя?
Собеседник помолчал.
– Не исключено. Однако – чистый вес. Без тары.
– Понятно. Когда мы можем увидеться?
– Когда вам станет известно, насколько местные власти в курсе всего, касающегося операции с грузом.
– Завтра. Собственно, я уже сегодня… Но для верности – завтра.
– Детали меня не интересуют. Завтра; программа третья.
– Третья программа, понял. Благодарю. До встречи.
Собеседник повесил трубку, даже не попрощавшись.
«Так, – подумал Берфитт, – еще одна забота. Впрочем, Банкиру пришлось бы позвонить так или иначе: нельзя забывать, что и предполагаемый противник не сидит сложа руки».
Но Банкиру можно было звонить лишь в строго оговоренном промежутке времени, когда он находился не в офисе, но и не дома, а в каком-то третьем месте, откуда – считал он – можно разговаривать более или менее безопасно. До этого времени оставалось еще более трех часов. Это время, однако, уйдет не зря: надо же придумать, где освободиться от тары, чтобы потом переправить чистый вес тирийцам. Как славно было бы, если бы на этом и закончилась вся операция. Но они, сукины дети, боятся подставиться – хотя к ним здесь относятся, по старой традиции, весьма доброжелательно.
Раздумывать было некогда и не о чем: лишь одно место здесь было, в котором можно было все проделать с удобством и практически без риска. Если только у них тоже не возникло каких-то внеплановых затруднений…
Он позвонил в клинику.
– Доктор Юровиц? Берфитт. Добрый день. Как продвигаются ваши дела?
