три нужно пересидеть. Облавы будут. Сейчас доедем до того угла, там стоит такси, довезет тебя по адресу... Запоминай. Домофона нет. Код – 123, пятый этаж. Собственно, это пятиэтажка. Практически выселенная. Но все есть: вода, газ, еда в холодильнике. Вот тебе телефон. Звоню я. Ты постоянно ждешь. Выходить не стоит. Но на всякий случай возьми деньги. Вдруг что. Тут еще одежда, краска темная для волос, очки. Все. Приехали. Пока. С таксистом я уже расплатился.
Когда Виктория оказалась в маленькой однокомнатной квартирке, чистой и уютной, она вздохнула так глубоко и свободно, как, возможно, не вздыхала много лет. На какое-то мгновение у нее даже радость забилась в груди, как очень давно, когда она ребенком оказалась на качелях в парке в самой высокой точке, откуда ей захотелось просто взлететь, как птичке... В следующую минуту она трезво подумала: ради того, чтобы испытать это чувство, ей с ее каторжной внутренней жизнью, возможно, даже стоило посидеть в тюрьме. Может, и Коврова убить стоило? Она думала об этом спокойно. Сама за жизнь не привыкла особо держаться, постоянно готова была ко всему, – с чего ей ценить жизнь вообще... Особенно Коврова. Виктория упала лицом на старую, но вполне приличную кровать, вытянула ноги, раскинула руки, впервые позволила себе вспомнить то, что произошло. Они ее там замучили своими вопросами: хотела – не хотела, собиралась – не собиралась... Бред. Ковров был ее работой. Она несколько лет старалась не думать о нем даже тогда, когда он был рядом. Не с ее картами отказываться от такого шанса. В общем-то, он сделал ее достаточно богатой. Как говорится, он по-своему ее любил. Очень по-своему. Любил ее унижать, получал наслаждение от ее зависимости, беспомощности, хотел делиться этим наслаждением со своими подонками- приятелями. У него не получилось ни разу то, к чему он ее принуждал постоянно. Она никогда не участвовала в его запланированных групповых утехах. Инцидентов было немало. И серьезные травмы он компенсировал своим дружкам, и сам гримировал синяки на физиономии. Но ему нравилась эта игра в укрощение тигрицы. Доигрался. Что тут поделаешь. Лучше бы этого не было, но не от нее это зависело: какая-то пружинка в ней лопнула... Однажды она его вытащила из спальни и столкнула с лестницы второго этажа. Он пытался изнасиловать Нину... Может, он ее и убил? Или по его заказу? Если так, то Виктория ни о чем не жалеет. Одно плохо: теперь она во всем зависит от Козырева. Тоже подарок. Но надо потерпеть. Лишь бы вырваться. Лишь бы не тюрьма. Как недавно сказал ей тот же Козырев: «Ты всех не передушишь. Они тебя там на части порвут».
Виктория поднялась, прошла в довольно чистую ванную, налила очень горячей воды. Погрузилась в нее и опять испытала настоящее блаженство. Спала она крепко и спокойно. Проснулась среди ночи в тишине то ли от собственного вздоха, то ли от чьего-то стона... Ей приснилось, что стонет Алла. «Мама», – произнесла в темноте Виктория.
Глава 27
Сергей посмотрел на определившийся на дисплее номер телефона и вздохнул.
– Да, Елена Васильевна. Слушаю вас. Ну, почему забыл. Закрутился просто. Как вы?
– Что значит – как я? Я жду. Ты обещал мне устроить свидание с той девицей, что сделала меня вдовой. И даже не звонишь.
– Если честно, я не понял, зачем вам это нужно. Ну, убийца она. Призналась. Все сложилось. Вроде аффект. Что вам это даст, извините?
– Ты не понял? Ничего себе! Вот если бы ты стал вдовой... ну, я имею в виду, если бы ты вошел в мое положение... До тебя бы дошло, Сережа: женщина хочет знать, что такого сделал ее муж другой женщине, из-за чего она его задушила голыми руками. При том, что он нес ей золотые яйца...
– Да что с вами? Какие-то неприличные вещи вы говорите. Надеюсь, это нервное.
– Ты прав. Как-то не так получилось. Сережа, ты не виляй. Ты знаешь, я от своего не отступлюсь.
– Да я что... Сейчас попробую договориться со следователем. Эта Корнеева, кстати, ни с кем особенно не общается. Дама проблемная.
– Вот пусть не пообщается со мной. А я с ней пообщаюсь.
– Звучит опять не очень понятно. Ладно. Я вам позвоню в ближайшие пятнадцать минут.
Позвонил он через двадцать.
– Елена Васильевна, не знаю даже, как вам сказать. Сам в шоке. Короче, побег.
– Ты про что?
– Сбежала ваша Корнеева.
– Ты с ума сошел? Ты шутишь? Как это возможно?
– Сам не пойму. Я туда поеду сейчас, может, что-то узнаю. Это вообще большой скандал. Извините, побегу. Будем на связи.
Елена Васильевна долго и изумленно смотрела на телефон. Потом набрала номер дочери.
– Варя, ты знаешь, что мне сейчас сказали?
– Знаю, мама! Это не только тебе сказали. Уже в новостях передали. Я не понимаю, что происходит. Как так – сбежала? Почему все остальные не сбегают, если все так просто.
– Где твой муж? Спроси у него быстро. Он должен знать. Если не знает, пусть разведает, у него столько связей.
– Да он вроде спит еще. Ночью речь какую-то репетировал. Пойду, разбужу.
Варвара вошла в кабинет мужа, где этой ночью спал Козырев. Он сидел за письменным столом, рылся в каких-то бумагах.
– Валера, ты знаешь, что случилось?
– Что ты имеешь в виду?
– Виктория сбежала из тюрьмы!
– Что за глупости. Тебе, наверное, звонила какая-то сумасшедшая сплетница или твоя мать, которая собирает вокруг себя сыщиков-мошенников.
– Валера, это передали в новостях по телевизору! И маме действительно об этом сообщили тоже. Брось свои бумажки, звони, узнавай!
– Я не собираюсь вестись на такую чушь. Это либо журналистские штучки, либо следствие что-то придумало...
– Вот и узнай, кто и что придумал. Но я думаю, что это правда. Какому идиоту понадобилось такое придумывать?
– Да все идиоты что-то придумывают. Хорошо, я сейчас позвоню, узнаю. Иди.
– Ты что, при мне позвонить не можешь?
– Ну, я дело срочное должен досмотреть! Если она сбежала на самом деле, ты ее не догонишь. Если нет, то ты просто меня от работы оторвала.
– Ну, ты ж у нас один деловой. Это же надо: у него есть более важные дела!
Варвара хлопнула дверью, вернулась в гостиную и набрала телефон Фролова.
– Дима, ты слышал?
– А что я должен был слышать? И от кого?
– Виктория из тюрьмы сбежала!
– Ты в своем уме? Как это возможно?
– Тебе лишь бы нахамить. Я – в своем уме! По телевизору сказали. И маме ее сыщик тоже.
– Да, дела...
– И что ты думаешь?
– Что тут думать... Кто-то ей помог. Вопрос – кто. Кстати, что говорит твой великий адвокат и где он?
– Сидит у себя, речь готовит, говорит, это штучки журналистов или следствия.
– В смысле, она – на месте?
– Да.
– Ну, он же просто так ничего не сделает. Пусть позвонит своему знакомому Позднякову из МВД. Это ему сложно или как?
– Он позвонит.
– Благодетель... Ну, ты сообщи, пожалуйста. А я пока по своим каналам все пробью.
Фролов полистал записную книжку, подумал и решил, что на данном этапе достаточно будет информации от лейтенанта Онищенко. Ума у него не много, но особо и не требуется, а уважение к приличным людям он имеет. Он набрал его телефон и проворковал своим барственным баритоном:
