U
где, по его словам, можно увидеть весь цвет отечественной авиации — военной, спортивной, хозяйственной. К началу торжества мы опоздали и только обозрели в приоткрытую дверь зрительный зал с ми-
О О
зерным количеством зрителеи и восседавший на сцене президиум. Доклад читал прославленный летчик, маршал авиации, трижды Герой Советского Союза, сбивший в годы войны 62 самолета противника, Иван Никитович Кожедуб.
— А где же остальной цвет? — спросил я.
— В буфете, — ответил Олег.
Мы пошли туда. Никто не обращал на нас внимания, пока какой- то генерал не окликнул Хомутова: «Олежка!» и пригласил нас к себе.
— Кто это?
— Командующий ВДВ, — только и успел ответить Олег.
Лишь прозвучало его имя, многие сидевшие за столами подняли головы и стали выходить из-за столов, подбегать к нему, чтобы пожать ему руку. Его обнимали, поздравляли с юбилеем Тушино, радовались встрече.
Позже я выспросил у него, кто подходил к нему. Первым был молодой генерал-майор ВДВ, затем летчик-испытатель летающей лаборатории, летчики истребителей, сопровождавших летающую лабораторию при испытаниях катапульт, летчики-испытатели новых моделей самолетов, кому пришлось катапультироваться, и те, кому никто не мог дать гарантии, что им не придется это делать. У летчи-
140
ков есть такое выражение: «А ты катапультировался?!» Это неопровержимый аргумент, и если не можешь ответить «да», — нужно просто замолчать.
Как врача, спасшего многих от гибели, с благодарностью встречали Олега Хомутова и совершенно не знакомые ему «рабочие неба». Из уважения к нему они и мне пожимали руку, полагая, что я имею какое-то отношение к юбилею, и их отношением я был тронут до слез, глубже понимая, с кем имею дело.
Когда мы подошли к столу, где сидел командующий, он поднялся, по-отцовски обнял Олега и крепко прижал к себе. Это был генерал армии, Герой Советского Союза военных лет, создатель ВДВ Василий Филиппович Маргелов. Олег представил ему меня, и он, пожимая мне руку, спросил:
— Собираетесь писать о нем?
— Нет, — ответил я, — я хочу, чтобы он сам написал о себе.
Василий Филиппович посмотрел на меня как-то по-другому, чем
смотрел до этого, и сказал:
— Это вы верно решили. Ни один прибор или другой человек не сможет передать того, что перенес испытатель. Тем более, что он у нас единственный, кому пришлось первым испытать на небе ураган сверхзвукового потока в стратосфере. И в новые кресла для катапультирования он садился не раз.
Командующий молча налил нам в стаканы коньяк, прикоснулся к ним своим стаканом и сказал:
— Это была бы интереснейшая книга. И я желаю вам успеха.
Вскоре из громкоговорителей послышались аплодисменты и в зрительном зале началось награждение. Командующему нужно было идти на трибуну, как он сказал, «созерцать воздушный парад». Маргелов попрощался с нами и в сопровождении нескольких старших офицеров направился к выходу. А нас перехватили и увели к себе за стол парашютисты-спортсмены.
Засиделись мы допоздна, едва успели к последней электричке метро, куда нас, подвыпивших, два юных милиционера не пускали, но Олег приподнял лацкан своего пиджака, под которым был привинчен дубликат Золотой звезды, и офицеры вытянулись в струну и отдали честь.
В метро мы сели в пустой вагон, и Олег рассказал мне о Марге- лове забавный эпизод. Как-то Василий Филиппович пригласил Олега на крупные учения Воздушно-десантных войск, где спускались с не-
141
бес не только десантники, но и мощные купола доставляли в нужные точки орудия и легкие танки. Во время учений Олег жил в палатке командующего. Однажды ночью вдруг где-то за палатками начал раздаваться грохот, словно кто-то забивал сваи.
— Слушай, — сказал адъютанту разбуженный грохотом Маргелов, — сходи посмотри, что там происходит.
Адъютант проворно оделся, выбежал и тут же вернулся: оказывается, десантники в домино играли.
— Какое такое домино, — удивился командующий. — А чем они так стучат? Кувалдой, что ли?
— У них вместо пластинок чугунные кирпичи, а стол из половой доски…
— И что — на кирпичах очки отмечены?
— Все как надо — и очки нанесены, и отверстия д. ля рук проделаны, можно обеими руками брать — вот и грохают.
— Ах варнаки, до чего додумались!
Потрясенный выдумкой десантников, Маргелов поднялся, надел тельняшку, тапочки и в синих сатиновых трусах почти выбежал из палатки, а за ним ринулся адъютант. Когда Олег подошел к играющим, Василий Филиппович уже участвовал в игре. Степь освещала яркая луна. Командарм подбегал к своим кирпичам, выискивал среди них нужный ему, хватал его, подбегал к столу, поднимал обеими руками слиток выше головы и со всей силой грохал им об стол. Забив последний кирпич, раньше всех скинув их, Маргелов под бурные аплодисменты десантников вышел в победители. На прощание Василий Филиппович подозвал дежурного офицера и дал указание написать на его имя докладную о подразделении, где зародилась эта весьма полезная для физкультурного развития личного состава игра, чтобы поощрить выдумщиков.
Командующий ВДВ пережил 418 дней на фронтах небывалой войны, он любил и глубоко уважал рядовых солдат, на долю которых выпадает самая тяжелая работа хоть на войне, хоть на учениях. Они выносливы, находчивы, стойки. И Олег Хомутов, которого он любил, как родного сына, был таким же стойким исполнителем в редкой, опасной и малоизвестной работе испытателя.
Последняя наша встреча с Олегом произошла в 1982 году, когда он посетил Прикамье. По моей просьбе Хомутова пригласили на 50-летний юбилей города. К этой дате вышла моя третья книга о Березниках «Город белых берез», где впервые было упомянуто имя
142
Олега, рассказано о нем, как об уроженце Прикамья, и помещена его фотография.
Олег остался доволен тем, что посетил свою малую родину, а меня порадовало, что он привез мне рукопись первой главы будущей книги. Стало ясно: автор прекрасно владеет пером и у него в запасниках души много чего накоплено. Я мысленно представлял себе продолжение книги и думал о ее главах. Олег не признавал домов отдыха и курортов, считая, что отдых должен быть активным. Могли появиться главы о том, как он с друзьями, сколотив плот под названием «Надёжа», совершил на нем путешествие по Печоре, или как с женой, полуторагодовалой дочерью и трехлетним сыном они отправились к морю, где жили в палатке, а Олег, страстный любитель подводной охоты, добывал пищу на подводных лугах. Он мог бы поведать о неведомых нам впечатлениях не только в бездонном водоеме неба, но и в морских глубинах, где в плотной среде воды звук проходит в пять раз быстрее, чем в поднебесье.
Интересным мне показалось его увлечение собирать несколько поперченные сарказмом, перелицованные и, возможно, им же переиначенные или придуманные пословицы, поговорки и афоризмы. Вот некоторые из них: «Видно птицу по помету. Тяжело в лечении, легко в гробу. Хочешь помочь — не мешай. Сколько нужно, чтобы было можно?»
Украшением книги могли стать загадочные рисунки Олега, набросанные им во время беседы, не имевшей ничего общего с изображениями. В нем была какая-то собранность, позволявшая ему говорить или слун]ать и одновременно думать о чем-то своем и что-то там рисовать. Так в моем блокноте, подвернувшемся ему под руку, появился набросок падающего с неба лебедя и силуэт джентльмена в шляпе. Я не сразу заметил, что силуэт составлен из десяти цифр: 1, 2, 3, 4, 5, 6, 7, 8, 9, 0. Этот рисунок и по сей день является для меня загадкой. Сам ли Олег составил изображение человека из десяти цифр или взял у кого-то?
