Капитан послушно кивнул.
– Олл райт, только сначала сообщу спасательной службе, где лежит яхта… Это нужно для безопасности плавания.
Он уже сделал нужную пометку на карте и теперь подошел к радиотелефону:
– Теплоход «Торд» вызывает береговую радиостанцию «Вест»… Теплоход «Торд» вызывает береговую радиостанцию «Вест»… Прием!..
Динамик ожил.
– Радио «Вест» слушает… Прием!
Голос говорящего выдавал уроженца Гётеборга. Этот парень явно родился недалеко от моего местожительства.
Подгоняемые нескончаемой чередой волн мы вошли в гавань на Рёрё.
Волнолом был сложен из огромных каменных глыб. Защищенный им портовый бассейн смахивал на серую плиссированную юбку. В этом тихом уголке пережидал непогоду местный рыболовецкий флот. Толстые белые корпуса судов любовно терлись друг о друга, качаясь на слабой зыби.
«Торд» пришвартовался у борта одного из сейнеров, рулевую рубку которого украшало выложенное золочеными буквами экзотическое название «Бангкок Рёрё».
– Парни, мне надо позвонить по телефону, – объявил Билл, легко перебираясь на засыпанные, словно первым снегом, рыбьей чешуей черные доски промасленной палубы сейнера.
Из гавани он направился вверх в поселок.
– У тебя найдется сухая одежда? – спросил я капитана «Торда» – молчаливого лысого крепыша лет пятидесяти.
– Внизу есть сменная одежда. Гардероб – возле койки у левого борта. Бери все что нужно.
Сказав «спасибо», я спустился вниз по стальному трапу.
Петер по-прежнему сидел рядом с Чиннмарком.
– Ну, как он? – поинтересовался я.
Петер поднес указательный палец к губам: дескать, заткнись. Чиннмарк спал. Сейчас сон был для него лучшим лекарем.
Я молча разделся. Мокрая одежда смачно шлепнулась на рифленое железо настила. Около буфета висело шершавое банное полотенце, и я как следует растерся, восстанавливая кровообращение в окоченевших членах. И уж совсем я ожил, облачившись в извлеченную из гардероба слишком большую для меня, но зато сухую старую одежду – фланелевую ковбойку, фуфайку, зеленоватые от возраста грубошерстные носки, вельветовые штаны с пуговицами в ширинке и толстые сапоги, весом не меньше двух килограммов каждый.
Сверху спустился по трапу капитан, глянул на Чиннмарка, буркнул что-то неразборчивое и включил радио.
«Прогноз для западного приморья и района озера Венерн: ночью свежий зюйд-вест, переходящий в умеренный бриз, к утру ветер восточный. Прояснение».
– Так-то, парни, завтра отдыха не будет, – довольно заметил капитан, подходя к буфету и доставая закопченный алюминиевый котелок.
Вскоре ноздри защекотал аромат кофе, смешиваясь с неистребимым на всех моторных судах запахом нефти.
Билл явился как раз вовремя.
– Ну, что там говорят про завтрашнюю погоду? – спросил он, когда все, кроме Чиннмарка, заняли места вокруг привинченного к полу стола, на котором стоял котелок, блестели жестяные кружки и лежали позавчерашние булки.
Билл не сомневался, что мы слушали прогноз, и я поделился с ним услышанным.
– Отлично. Я няшел на острове скафандр. Так что готовься, Морган, завтра спустишься к «Конни», посмотришь, как она там.
– Ты не теряешь времени зря, – заметил Петер.
– У одного рыбака на сейнере есть водолазное снаряжение, – пояснил Билл. – Единственный комплект на всем острове.
– Черт подери, Билл, я учился на аквалангиста. Никогда не надевал водолазный костюм, – сказал я.
– Будем здоровы, – произнес Билл.
Он уже разлил поровну остатки виски в наши жестяные кружки.
– Одно дело – гидрокостюм, и совсем другое – скафандр, – попытался я продолжить начатую тему, когда все (кроме Билла) поморщились, проглотив алкоголь.
– Не волнуйся, Морган, все будет в порядке. Билл впился зубами в черствую булочку, и я понял, что разговор окончен. В нашем экипаже только мне доводилось работать под водой. Этого было довольно, чтобы он посчитал мою кандидатуру наиболее подходящей для предстоящего дела. По правде говоря, на его месте я рассудил бы точно так же.
– У тебя найдется на чем рисовать? – спросил Билл капитана, когда опустел котелок.
Мы с Петером убрали чашки и кружки, на их место лег потрепанный блокнот в клетку. Роль судомойки взял на себя Мартин.
