— Товарищ гвардии подполковник! — Капитан прищелкнул каблуками и лихо козырнул. — Вам пакет от командира первого гвардейского танкового корпуса генерала Панова!
— Давайте, — сказал Меняев, протянув руку за пакетом.
— Разрешите подождать ответ, товарищ гвардии подполковник?
— Сейчас, минутку… — ответил командир полка и углубился в чтение:
«В ночь с 27 на 28 июня сего года внезапной атакой ночной авиационной части полностью уничтожена переправа через реку Березина. При этом первый бомбивший самолет точным попаданием взорвал бензозаправщик, находящийся на переправе. Загоревшееся горючее осветило концентрирующиеся для переправы войска, по которым другими самолетами был нанесен сокрушительный удар. Подбито до двадцати танков и самоходных орудий противника, сорвана переправа стрелковых частей, которые могли создать нежелательное осложнение на данном участке фронта. От своего имени прошу объявить благодарность всем летчикам-ночникам, принимавшим участие в этой операции. Прошу представить список особо отличившихся в данном бою для доклада рапортом командующему фронтом. Генерал Панов».
Через несколько дней стал известен приказ командующего Первым Белорусским фронтом: «За мужество, находчивость и инициативу, проявленные в боях под городом Бобруйск, старшего лейтенанта Казанцева И. С. и лейтенанта Вильчевского В. К. наградить орденом Красного Знамени».
Наши войска неудержимо рвутся на запад, и, кажется, уже нет такой силы, которая могла бы приостановить их наступательный порыв.
Опять на наших самолетах установлены подвесные люльки Гроховского, и полк транспортирует горючее и боеприпасы. Летать приходится не только на передний край, но и в немецкий тыл, где конно- механизированная группа генерала Плиева громит гарнизоны противника, разрушает линии связи и коммуникации. Поначалу летали к конникам Плиева только по ночам, но все напряженнее идут бои, все больше боеприпасов и горючего требуется подвижной группе, и, чтобы справиться с поставленной задачей, экипажам нашей дивизии приходится летать уже и днем. Рассчитывать на прикрытие с воздуха истребителями по крайней мере смешно: ну кому придет в голову мысль прикрывать «кукурузник», хотя бы и идущий в тыл к немцам? Полеты плотным строем с использованием бортового оружия для групповой защиты тоже отпадают, и прежде всего потому, что большая группа «тихоходов» сразу же привлечет пристальное внимание истребительной авиации противника. К тому же не на всех самолетах имеются штурманы, а без них попробуй достигни необходимой для защиты плотности огня.
Итак? Вывод простой — каждый экипаж предоставлен сам себе и, выполняя задание, действует согласно обстановке.
Самолеты летят с интервалом в пять-десять минут.
Старший лейтенант Борис Скворцов летит со штурманом лейтенантом Кисляковым. Скворцов ведет самолет на малой высоте, прикрываясь высокими деревьями белорусских лесов и используя каждую складку местности, — подняться выше значит наверняка стать добычей вражеских истребителей.
Группа Плиева непрерывно движется. Хотя маршрут ее движения, как и посадочная площадка двухчасовой давности, обозначен на полетной карте, не так-то просто отыскать в немецком тылу подвижную механизированную группу, которая к тому же тщательно маскируется от воздушного противника.
— Борис Евгеньевич! — окликает Кисляков летчика. — Поднабрал бы высотенку. За этим лесным массивом должна быть речушка. Где-то между ней и лесом и находятся конники.
— А низинами не пройти?
— Нет. Большой массив, и никаких ориентиров. Набирай высоту!
— Набирать так набирать. — Скворцов явно предпочитает лететь на бреющем. — Только уж ты посматривай!
— Смотрю, смотрю!
Самолет поднимается над лесом и летит почти над самыми верхушками деревьев — маленькая зеленая стрекоза на фоне зеленого леса. И вдруг из-за облака вываливаются два «фоккера», разворачиваются и со снижением заходят в хвост.
Направляя кольцо прицела на тупоносые обрубки с желтыми концами крыльев, Кисляков посылает пристрелочную очередь. Но «фоккеры» не сворачивают. Да и напрасно ждать, что они упустят легкую победу — все же два истребителя на один ПО-2. Верная возможность заработать рыцарский крест. Нет, они не свернут…
— Ну и пусть! Пусть подходят! — шепчет про себя Кисляков.
— Ты чего это пулеметом балуешься? — спрашивает Скворцов.
— Пустяки, Евгеньич. Пара «фоккеров» в хвосте. Иди прежним курсом. Пусть гады подползут поближе. Ну-ну! Еще малость!..
Огонь истребителей и длинная очередь ШКАСа переплетаются между собой. Снаряды вражеских истребителей прошивают крылья, белыми лохмотьями трепещет на ветру перкаль обшивки. Но и злые светляки трассирующих, выпущенные Кисляковым, впиваются в лобастые морды вражеских истребителей, полощут по кабинам. Один «фоккер» не выдерживает ответного огня и тут же отворачивает. Второй посылает сноп огня и вдруг, задымив, кренится.
— Сбил! Сбил гада! — восторженно вопит Николай. — Готов!
— Не сбил, только подбил, Никола! Видишь — уходит.
— Доверни чуток! Еще очереденкой его!
— Не могу, Коля. Перетянуть бы через лес… Смотри, масло…
Темные потеки масла, вырвавшись из мотора, растекаются по капоту, брызгают на плексиглас козырька.
— Евгеньич, через лес перетянем?..
— Пока работает движок, а там…
— Ну, вытяни… Вытяни!
И непонятно, к кому относятся слова штурмана — к летчику или израненному мотору. А он тарахтит, тянет, хотя явно теряет обороты и брызжет маслом. Масло с козырька завихрением воздуха распыляется, попадает в кабину, на комбинезон, на лицо, залепляет глаза.
— Поле! Садись, Евгеньич!
Скворцов не отвечает. Он высунул голову из кабины и всматривается в бегущую навстречу землю.
— Сели! — обрадованно восклицает Кисляков.
— Сесть-то сели, а где?
— Думаю, рядом с плиевцами.
— Немцы тоже рядом, — хмурится Скворцов. — Ты скажи точно.
— Я кто — бог? — обижается Николай. — Откуда мне знать… И вообще, к черту! Не буду больше летать с тобой!
— Невелика радость! Обойдусь без тебя!
— Посмотрим!
— Вот тебе и посмотрим, Никола! Кажется, влипли…
— Наши! Тридцатьчетверка! А там бронетранспортер! Ура! Плиевцы!
— Ой, Коля, как бы вместо плиевцев фрицы не пожаловали!
— Протри глаза, Евгеньич! Тридцатьчетверка, точно! — Нет, они не ссорятся между собой, летчик и штурман. Просто это обычная манера их разговора. Может, кто со стороны и решит, что ребята не очень благоволят друг к другу, но мы-то знаем, что дружат они накрепко. Более шестисот вылетов сделали вместе, в одном самолете, рядом друг с другом. И койки их тоже рядом. Любят друзья пошептаться перед сном, помечтать о еще далеких днях «после войны», представить, как сложится их дальнейшая жизнь. И так хочется дожить до тех далеких дней, так хочется!..
Скворцов вылезает из кабины и направляется к мотору, а Кисляков идет навстречу ползущему транспортеру.
— Получайте свое горючее! — машет он приветственно рукой. — Только канистры не вздумайте зажилить.
