— Тут небольшой овражек, — потянул в сторону дед.
Поневоле подумалось о каком-нибудь ручье, но на дне действительно небольшого овражка, скорее даже, некоего подобия широкой и неглубокой петляющей траншеи было сухо. Зато темно — того и гляди, споткнешься.
Позади раздались выстрелы. Частые, означающие, что замеченная группа смогла преодолеть забор и наткнулась на преграду стократно худшую — автоматный и пулеметный огонь. Даже прожекторы загорелись. Сюда долетали лишь отблески света, делающие тьму еще глубже.
Овражек попетлял метров сто с лишним и внезапно закончился.
Ветров вновь выглянул первым. На сей раз картина была не столь безобидной, как в прошлый. Чуть поодаль, преграждая дальнейший путь, шла небольшая насыпь, а на ней с некоторыми промежутками застыли силуэты мужчин. Ни дать ни взять — оцепление вокруг штурмуемой станции.
Один из часовых был фактически прямо по ходу движения, но и справа и слева виднелись его товарищи. Роман видел двоих, но наверняка их было больше. Между мужчинами был промежуток метров в сто двадцать, сто тридцать. Можно, конечно, рискнуть, попытаться проползти, благо не ровное поле: хватает бугорков, кустиков и прочих помощников разведчику. Но вдруг заметят?
Часовые отнюдь не стояли совсем уж на одном месте, как показалось вначале старшему лейтенанту. Тот, который был по курсу, чуть повернул и прошел шагов тридцать влево. Затем двинулся назад.
Судя по всему, за насыпью располагался лес. Во всяком случае, темнели какие-то заросли. Ветров уточнил у деда.
— Довольно приличный лесок. Правда, все больше сосны, да все ж не поле, — обнадежил Сохан. — Слева несколько домов, там еще всегда самогоном торгуют, справа ничего нет. И до дороги отсюда с километр будет.
— В дома нам не надо, — пробормотал Роман.
Раз уж жители поголовно зомбированные, вряд ли тут окажутся нормальные люди. И даже без мужчин — еще придется воевать с детьми и женщинами!
Казалось странным — неподалеку шоссе, цивилизация, а позади кипит бой. И все словно так и должно быть. Никому ни до чего нет дела. Каждый сам за себя, и в итоге даже Бог отвернулся от всех.
Будем прорываться, раз иного пути нет. Роман тщательно прицелился. «Винторез» — оружие практически бесшумное, а тут еще перестрелка сзади. Плавное нажатие курка, и мужчина молча повалился на землю.
Доворот вправо. Враг был на прицеле, однако Роман немного помедлил. Было интересно, заметит ли террорист гибель товарища? Но мишень стояла спокойно. Возможно, внушение делало людей абсолютно неинициативными. Сказано никого не пускать, а что там происходит с соратниками…
Еще один. Теперь левого. Вообще-то с места последнего намеченный путь просматривался едва-едва, но уж лучше перестраховаться.
Есть третий! И всего три патрона на всех.
— Пошли!
Был бы Роман один, припустил бы бегом, а так… Как ни хорохорился Сохан, рывок был уже не для его лет. Да и журналистка еще вопрос — побежала бы? Ладно, хоть идет сама да молчит.
И как бы ни клял Ветров спутников, все же признавал: без древнего охранника вряд ли бы удалось выйти так точно и незаметно.
Шли, ежесекундно ожидая выстрела или хотя бы окрика, однако все сошло на удивление гладко. Насыпь, а дальше — лес, действительно сосновый. И, главное, совершенно безлюдный. С какой стати террористам прятать здесь какие-то резервы, когда в их полном распоряжении огромная территория? Да и не миллионы же зомбированных в данный момент осаждают станцию.
Ближе к шоссе задержались еще раз. После всех ночных происшествий в безопасность верилось слабо. Вон даже здесь слышны выстрелы. Не слишком сильные, штурма в данный момент явно нет, да любому сведущему понятно — у станции идет настоящий бой. Учений со стрельбой в таких местах отродясь не проводилось.
Дорога была такой же безжизненной, как и пройденный лес. Ни людей, ни машин. С другой стороны, половина третьего ночи — не лучшее время для поездок и прогулок. Вряд ли магистраль бывает оживленной в такой час. Да еще на этом направлении.
Жаль. Пешком отсюда до Питера — два дня, не меньше. И то, если не сдаст дед и не свалится журналистка. Нужна попутка. Любая, лишь бы имела колеса и работал мотор. И не попутка тоже сойдет. Кто бы на ней ни ехал, хоть всесильный олигарх. Чай, тоже не хочет впоследствии светиться от радиации.
— Туда. — Сохан довольно бодро зашагал по самому краю дороги.
— Пошла. — Старший лейтенант уже привычно подтолкнул журналистку.
Невольно подумалось — папа бы не одобрил. Отец воспитывал в Романе иное, истинно офицерское отношение к женщине. Никакой ругани, повышения голоса, мата, физического воздействия. Исключительно вежливость, которую можно было бы назвать старомодной, рыцарственной. Вопреки телевидению, прессе, порою — самой жизни с ее равноправием, феминизмом, густо перемешанным с развратом.
Но отец воевал. Может, понял бы сына, вдруг оказавшегося в такой ситуации, где вежливость способна лишь погубить. Причем — всех. Враг, лишь по недоразумению оказавшийся в женском теле. Довольно привлекательном, пусть о последнем подумалось вскользь.
— Тут в паре километров должен быть пост ГАИ, — с облегчением выдохнул Сохан.
Нынешнюю дорожную полицию он назвал по-старому, как привык за долгую жизнь.
Дед откровенно стал сдавать после затянувшегося марша. Удивительно, как человек, которому чуть не сто лет, еще оказался способным ползти по-пластунски с ношей, волоча языка, идти по ночному лесу, теперь по дороге и ни разу не пожаловаться при этом.
— Так, может, я один быстро сбегаю, пока вы будете туда идти? — предложил Ветров. — А потом мы за вами подскочим на машине?
— Обрадуются тебе там, как же! Вылез из лесу неведомо кто с автоматом. Камуфляж сейчас все носят. Вот примут за бандита. Выстрелы-то, чай, досюда долетают. Так встретят — никакая подготовка не спасет. Меня-то хоть там знают.
Определенный резон в словах Сохана имелся. Действительно, как бы сам Ветров в нынешней беспокойной обстановке отреагировал на появление вооруженного человека? Военные пешком не ходят. Во всяком случае, поодиночке и с оружием. Или спрятать «винторез» до установления контакта?
Но мысль расстаться с оружием показалась абсурдной. Ветров еще не остыл от боя, плечо чувствовало бьющий отдачей приклад, указательный палец словно продолжал жать на курок, а в нос все бил кисловатый запах пороха.
Сверх того, повеяло легкой тревогой. Вдруг полицейские тоже зомбированы? Совсем уж исключить такое было нельзя, следовательно, держаться надлежало до предела осторожно.
— Уговорили. — Роман даже улыбнулся.
— Больно надо тебя уговаривать! — буркнул Сохан, разглядев в темноте улыбку Ветрова. — Тебе приказ дан, так потрудись исполнить его в лучшем виде. Как говорили когда-то, по духу и букве присяги. Ты ж офицер, не абы кто!
— В четвертом поколении, — неизвестно зачем признался Роман.
— Потомственный, значит? — резко подобревшим тоном прокомментировал дед.
— Значит, да.
— Дед, поди, на Отечественной воевал? На каких фронтах?
— Не дед, прадед, — уточнил Ветров. — В его честь назвали. Он…
Вот где связь поколений! Сохан вполне мог знать далекого прадеда, которого сам Роман видел лишь на поблекшей от времени фотографии.
Тот далекий Ветров гордо взирал в объектив. Командирская, еще не офицерская форма, шпала в петлице… Весна сорок первого года. А в сорок втором участник обороны Москвы капитан Ветров погиб подо Ржевом, поднимая в атаку свой поредевший батальон. То фото осталось единственной вещественной памятью об одном из многих, кто отдал жизнь в долгой и трудной войне. Даже похоронка затерялась при каком-то переезде.
— Подо Ржевом я не был, — качнул головой Сохан. — А дед-то твой что?
