получить желаемую работу – вовсе не такое уж невероятное событие. Если бы ты загадала найти чемодан с миллионом рублей и нашла, то я бы удивился куда больше.
– Хотя и в этом не было бы ничего необъяснимого, – признала Маша с неохотой.
– Совершенно верно. Но ведь все мы с удовольствием подвели бы под этот чемодан, брошенный грабителями инкассаторской машины, какую-нибудь особенно причудливую теорию? Например, что-нибудь о маленьких гномиках, которые таким современным способом решили нас озолотить. Или о золотой рыбке, которая плавает в банке у Кости и бьет хвостом, когда ее берешь в руки. Как будто хочет нам что-то сказать!
– Хватит издеваться, – жалобно попросила Маша.
Катя только вздохнула.
– Мне так хотелось… так хотелось… – Она запнулась, подыскивая слово.
– Верить. – Бабкин выключил лампу, сел на свой коврик под окном. – Я понимаю. Удивительно, как люди хотят верить в чудо. Дай им только маленькую, крошечную соломинку, и они из нее обязательно вытащат большое толстое чудо. Машка, что ты так смотришь на меня? Как будто ты не огорчилась, когда я погрел вашу деревяшку лампой!
– Огорчилась, – призналась она. – Так все здорово складывалось! Каждый человек загадывал желание, и оно исполнялось…
– Оно исполнялось потому, что загадавший был уверен, что оно исполнится, – проговорил Андрей Капитошин. – Сергей прав. Каждому хочется верить в сказку. Даже мне хотелось.
Катя взглянула на него. Она никогда не думала, что ироничному щеголеватому Таможеннику хочется верить в какую-то там сказку. Она даже была не уверена, что он читал их в детстве. Но сейчас ей показалось, что он читал много самых разных сказок, и в детстве ему больше всего нравились те, где были драконы, дальние путешествия и золотое руно, за которым нужно было плыть далеко-далеко…
– Тебе в детстве больше всего нравились легенды и мифы древней Греции? – неожиданно спросила она.
– Нет, – удивленно ответил тот. – Мне в детстве нравилась „Рони, дочь разбойника“.
– А мне „Вини-Пух и все-все-все“, – сказала Маша.
– А мне в детстве нравилось, когда мне родители разрешали сидеть допоздна, – сказал Бабкин. – Но когда вырос, подумал, что надо было тогда выспаться на всю жизнь вперед. Потому что сейчас спать очень хочется.
Маша толкнула бестактного мужа локтем, а Андрей засмеялся.
– Намек понят. – Он выбрался из-за стола. – Катерина, собирайся.
Маша остановилась на середине комнаты с чашкой в руке:
– Ты уезжаешь?
Катя молча смотрела на Капитошина, тот смотрел на нее.
– Мы договорились, что Катя переночует у меня, – спокойно сказал он, не отводя от нее взгляда.
– Да, – кивнула девушка. – Договорились. Маша, Сергей, Макар, спасибо вам огромное!
Она начала искренне и сумбурно их благодарить, но все трое почти хором прервали поток благодарностей.
– Можно уже на „ты“ ко мне обращаться.
– Это мы должны тебя за Антуанетту благодарить! Замечательная собаченция.
Уже в коридоре Бабкин напомнил:
– Катерина, тебе нужно позвонить следователю и отдать ему русалку. И все рассказать, по возможности – честно.
Катя, которой Андрей в эту секунду помогал надеть пуховик, остановилась, ткнув рукой в капюшон вместо рукава.
– Я не хочу ему ничего рассказывать, – тихо произнесла она. – Сергей, я не могу.
Бабкин покачал головой.
– Коллекционер убит. Ты нашла единственную пропавшую из квартиры вещь под ванной в собственной квартире. Твой Артур явно причастен к этому. Выводы делай сама.
– Он мой муж. Он помог мне, когда я лежала в больнице и боялась остаться калекой. Я… я не могу его выдать.
Сергей с Машей молчали, и она жалобно посмотрела на них:
– Вы меня осуждаете? Вы сами пойдете и расскажете все в милиции?
– Никуда мы не пойдем и ничего не расскажем, – возразила Маша.
– Катерина, ты взрослая барышня. Решай сама. Ни я, ни Машка лезть в это дело не будем. Но ты, похоже, покрываешь потенциального убийцу или его сообщника.
Катя кивнула.
– В понедельник, – сказала она то ли им, то ли себе самой. – Я позвоню следователю в понедельник.
Артур нервничал весь день, а к вечеру его нервозность передалась и матери. Катя не звонила, не объявлялась, а ведь должна была уже вернуться с работы! Неужели и в самом деле права Седа, говоря о любовнике? Завтра суббота, девчонке нужно где-то спать, мыться, переодеваться, в конце концов!
„Я выспрашивала ее обо всех подругах – уверена, что никого у нее нет. Откуда им взяться, если она работает с утра до позднего вечера, никуда, кроме магазинов, не ходит? Или врала?“
– А вдруг она к матери вернулась? – спросила Седа, заходя в комнату.
Диана Арутюновна покачала головой: „К матери? Бросив Артура? Нет“.
Седа пожала плечами и плюхнулась на диван. Она видела, что и мать, и брат сходят с ума из-за того, что Катьки нет, и злость, которую она испытывала к девушке, только усиливалась.
Она искренне не терпела Катю. Жена брата была слишком успешная, слишком красивая, слишком радостная и довольная жизнью. Когда Катя травмировала позвоночник и Артур приезжал к ней в больницу, а вечерами рассказывал, какая его Катюша беспомощная, Седе хотелось огреть его чем-нибудь, чтобы он сменил тему. А она сама не беспомощная? Если бы она упала, Артур ни за что не стал бы сидеть возле ее кровати и приговаривать: „Потерпи, сестренка, потерпи!“
А потом еще и мать заняла сторону этой девицы… Хотя прежде считала, что Артуру нельзя на ней жениться, что нужно найти девушку из своих. Все равно, конечно, Артур настоял на женитьбе – он всю жизнь из матери веревки вил. Вот пускай и расхлебывает теперь.
Седа зло прищурила красивые черные глаза: „Я им говорила, что Катьке нельзя верить!“
Диана Арутюновна побарабанила тонкими пальцами по подоконнику, отметив, что подростков, обычно стоявших у соседнего подъезда, сегодня не видно. „Может, похолодало“.
– Артур! – позвала она. – Иди сюда.
Мрачный сын вошел в комнату.
– Позвони ей, – подумав, сказала мать.
– И что сказать?
– Скажи, что ждешь ее. Что очень любишь. Ай, Артур, ты что – слов не найдешь? Красивых слов у тебя больше, чем у нас с Седой вместе! Звони, звони, тебе говорят, – она сунула ему в руки телефонную трубку.
Катя зашла в квартиру Капитошина, с интересом огляделась. Она ожидала увидеть оригинальный дизайн, современный продуманный интерьер, до блеска вычищенные комнаты, но ошиблась. Это была обычная квартира, в меру заваленная всяким барахлом, в меру неприбранная.
– Проходи, – сказал Андрей, кладя на табуретку пакет с вещами, которые они купили Кате по дороге сюда. – Не обращай внимания на бардак.
Катя разулась, стыдливо спрятала сапоги под табуретку, чтобы не бросались в глаза. Капитошин в комнате рассовывал по разным полкам диски, которыми было завалено все – от широкого дивана до стола с компьютером.
– А где у тебя телевизор? – спросила Катя, лишь бы что-нибудь спросить.
– Телевизора у меня нет. Так, я в душ, а вторая комната в твоем распоряжении.
Во второй комнате обнаружился одинокий диванчик, стоявший почему-то не у стены, а посредине помещения. Катя уселась и уставилась в темное окно, на котором не было шторы. Она не любила окна без
