— Любовь с первого взгляда?
Пусть вопрос прозвучал и не совсем насмешливо, Катеб все же произнес его с определенной интонацией.
— Я никогда не утверждала, что люблю его, — натянуто ответила Виктория.
— Это хорошо или плохо?
— Я отлично выполняла свою работу, Надим не жаловался. Что касается остального, в этой части света принято устраивать браки. Я всего лишь пытаюсь устроить свой собственный.
— Чтобы разбогатеть?
Он так ничего и не понял.
— Речь не в деньгах.
— Ты мне об этом уже говорила, — из его уст это прозвучало так, словно он ей не верит.
Виктория посмотрела на простирающуюся впереди пустыню. Ничего похожего на деревню в поле зрения не было, а она хотела поскорее добраться до места — верховая езда в обществе Катеба перестала доставлять ей удовольствие.
Раздражение клокотало внутри и, в конце концов, выплеснулось наружу.
— Да что вам об этом известно? — выпалила она. — Вы никогда не поймете. Вы же принц и выросли в привилегированной среде. Вам не нужно было переживать о том, будет ли у вас завтра еда или нет. Вы понятия не имеете, что это такое, когда мать плачет, потому что на ужин нечего есть, так как отец забрал все деньги. Да, он так поступал. Приходил и забирал у нее все до единого цента. Иногда он даже продавал вещи из дома, например такие, как телевизор. А однажды продал и машину, и маме почти весь год пришлось ходить на работу пешком, пока она не скопила достаточно, чтобы сделать первый взнос для покупки новой.
Виктория глубоко вдохнула.
— Я росла в бедности. Ужасной бедности. Одежду мне приносили женщины из церкви. Я, конечно, ценила добрые намерения этих людей, но при этом надевать платья, в которых уже ходили в школу чьи-то дочери, было для меня унизительно. Входить на следующий день в класс и слышать смех и перешептывания… Во время ленча вам не приходилось стоять в отдельной очереди, когда каждый знает, что за вашу еду платит государство. Вы понятия не имеете, что значит быть объектом милосердия!
Отдавшись эмоциям, она и не заметила, как в памяти всплыло прошлое, пока оно совсем ее не поглотило. Ей вдруг захотелось убежать прочь от воспоминаний, и Виктория стукнула лошадь, наклонилась в седле и понеслась в сторону горизонта.
Катеб наблюдал за тем, как девушка удалялась. Виктория двигалась в верном направлении, поэтому он не боялся, что она потеряется. Если она позволит лошади выбрать дорогу, та отвезет ее в конюшню.
Виктория хорошо держалась в седле, однако плечи были ссутулены, словно на них лежало тяжелое бремя.
Интересно, это правда? Он не так хорошо знал Викторию, чтобы верить ее словам, но при этом стыд в ее глазах был неподдельным, как и боль в голосе. Если Виктория на самом деле выросла в такой бедности, как описала, то, вероятно, можно понять ее стремление к стабильной жизни. Это также объясняет, почему она помешана на одежде и распродажах.
Виктория подъехала к небольшому подъему, а затем натянула поводья. Катеб приблизился к ней.
— Это и есть деревня? — удивленно спросила она.
— Да.
— Вам нужно научиться давать правильные определения.
Она предполагала, что увидит несколько палаток, примитивный амбар и, может быть, навес. Вместо этого перед ней предстал процветающий аграрный город с улицами, домами, амбарами и полями.
— Они занимаются сельским хозяйством?
— Да. Грунтовые реки позволяют орошать землю. В пустыне вода — жизнь.
Виктория не могла сразу во всем разобраться.
— Сколько людей там живет?
— Несколько тысяч.
— Это с трудом можно назвать деревней.
— Она разрослась.
За постройками были поля, простирающиеся вдоль долины до насыпных холмов. Впереди виднелись рынки под открытым небом и большое здание, которое вполне могло быть мечетью или школой, а также ведущая в долину дорога. По ней медленно ехали в деревню грузовики. Вдалеке у отвесных скал возвышалось каменное строение.
— А это что? — спросила Виктория, показав на то строение.
— Зимний дворец.
— Чей дворец?
— В древние времена шейх Эль Дехария каждый год проводил там несколько месяцев. Когда он перестал приезжать, совет старейшин дал народу вождя. Будущего вождя выдвигают в кандидаты, и, когда его выберут, он служит двадцать пять лет.
Раньше Виктория уже об этом слышала. Принца Катеба занесли в список кандидатов на этот пост.
— Двадцать пять лет — долгий срок. Они стараются не ошибиться, хотя в таких случаях всегда есть способ сместить избранного.
— И вождем обязательно должен быть мужчина, правильно?
Снова сверкнула его сногсшибательная улыбка.
— Разумеется. Мы — прогрессивная страна, но пока еще не готовы отдать власть в руки женщин.
— Ну, как типично! — пробормотала Виктория. — Значит, вождь получает в пользование дворец и все, что прилагается к нему?
— Да. Прежний вождь, Бахаят, умер несколько месяцев назад, поэтому стали искать нового. Бахаят любезно позволял мне гостить во дворце, когда я временно жил в деревне.
— Потому что вы сын шейха.
— Отчасти. Мы близко общались, он был мне кем-то вроде дедушки.
— Ты, должно быть, по нему скучаешь?
Катеб кивнул и поскакал вниз по склону горы.
Тропинка оказалась проще, чем выглядела. Виктория стойко двигалась вперед, позволив лошади самой выбирать дорогу. Животное, наверное, увереннее дойдет к цели, чем смогла бы она.
Чтобы спуститься в долину, потребовался почти целый час. Проезжали они мимо полей и фермерских домиков пока не ступили на земляную тропинку, проходящую возле асфальтированной дороги. Виктория не могла поверить, насколько большой была так называемая деревня, и как много людей там жило. Деревня сочетала в себе старину и современность: рядом с водяными мельницами стояли генераторы.
Там преобладали каменные дома с большими окнами и толстыми стенами. Навес над крыльцом обеспечивал тень. Почти в каждом доме имелся огород, к которому проложили трубы, подающие воду.
Люди махали Катебу руками и выкрикивали приветствия. Он махал им в ответ. Виктория чувствовала на себе пристальные взгляды и не знала, как реагировать.
Относительное спокойствие исчезло, как только путешествие стало подходить к концу. Катеб ненадолго отсрочил приговор, и теперь время расплаты почти наступило. Что будет дальше?
— Меня поселят во дворце или в другом месте? — поинтересовалась Виктория.
— Тебе предоставят покои во дворце, отдельно от моих.
Это хорошо. У нее будет личное пространство.
— А душ там есть?
Он скользнул по ней взглядом. В глазах появилось изумление.
— И такой, что удовлетворит даже тебя.
Прекрасно. А после того, как она примет душ? Что случится сегодня вечером?
