— Тогда ты заслуживаешь такой скучной жены, как Агнес, которая уморит тебя своим занудством.
— Леди Агнес — именно та жена, которая мне нужна! — закричал он на нее. — Женщина предсказуемая и верная. Женщина, которая будет положительно влиять на наших детей.
— При всех ее добродетелях, — сказала Линнет, разозлившись, — бьюсь об заклад, что едва ли она с готовностью пойдет в твою постель.
Судя по тому, как лицо его побагровело от ярости, она затронула больное место. Прекрасно, этого она и добивалась.
— Уверен, леди Агнес будет хорошей женой во всех смыслах! — прорычал он. — И, открывая двери, я не буду бояться обнаружить ее в объятиях другого мужчины.
Ей хотелось поколотить его, накричать на него, причинить ему такую же боль, какую он причиняет ей.
— Неужели для тебя будет таким счастьем иметь жену, которая верна лишь потому, что находит отвратительным спать с мужчинами?
Гнев сделал ее безрассудной. Она крепко зажмурилась, сморщилась и пропищала:
— Как, опять, милорд муж? Разве мы не делали этого только в прошлом месяце? Умоляю вас, только побыстрее!
Когда она открыла глаза, его кулаки были сжаты, а жилка на шее пульсировала.
— С меня довольно! — прорычал он. — Не попадайся мне на глаза.
Он повернулся и снова решительным шагом зашагал к замку. Но почти сразу же остановился и чертыхнулся себе под нос.
Линнет оторвала взгляд от Джейми и, посмотрев на дорожку, увидела супружескую пару, стоящую всего в нескольких ярдах от нее. Надо же было родителям Джейми появиться именно сейчас, когда она только что говорила ему гадости. Брови матери Джейми были вздернуты так высоко, что почти скрывались под волосами. Выражение лица лорда Фицалана было суровым.
— Мама, отец, — проговорил Джейми, идя им навстречу.
Линнет закрыла глаза и стала молиться, чтобы Господь перенес ее в какое-нибудь другое место. Много ли слышали его родители? Вспомнив, как она изображала леди Агнес в постели, она почувствовала дурноту.
Впрочем, ее смущение было ничто в сравнении с тем опустошением и отчаянием, которые охватили ее.
Почему-то все пошло не так. Единственный раз она была твердо намерена заставить Джейми понять ее. И была уверена, что когда он увидит, как сильно она любит его, то простит ее. Потому что должен простить. Потому что нужен ей. Потому что она не может потерять его снова.
С полной ясностью она поняла, что между ней и Джейми только что произошло что-то бесповоротное.
«Я все погубила. Никто из нас больше никогда не будет счастлив».
Глава 28
Джейми и его брат Николас обменялись через стол веселыми взглядами. Их сестры немилосердно дразнили Мартина, что, похоже, им никогда не надоедало делать. Мартин, выросший единственным ребенком, поначалу был так чопорно вежлив, что это ужасно смешило девочек. Мало-помалу он привык к их оживленной болтовне, но если хотел покоя, то напрасно: девочки признали в нем своего любимца.
Трехлетняя Бриджит, самая младшая, вбежала в зал; няня гналась за ней.
— Прошу прощения, миледи, — пробормотала запыхавшаяся служанка.
— Ты не виновата, — сказала леди Кэтрин, отмахнувшись. — Бриджит, сядь. Тише.
— Моя очередь сидеть рядом с Мартином! — заявила Бриджит, потянув Элизабет за руку.
— Ты опоздала, поэтому потеряла свое место, — возразила Элизабет, ухватившись за край стола.
Мартин казался несколько перепуганным тем, что является объектом такой неистовой любви. Джейми с братом снова обменялись веселыми взглядами. Мартину еще повезло, что две старшие девочки уже замужем и покинули родительский дом.
Другие девочки разделились и вступили в спор между Элизабет и Бриджит, потом Бриджит громко завизжала.
Отец стукнул кулаком по столу.
— Я ращу дикарок или юных леди?
Все пять девочек опустили глаза долу, ибо никто из них не хотел разочаровать отца.
Мартин без слов поднял Бриджит к себе на колени и тем самым закончил спор. Мудрый парень.
— Неужели Господь дал нам так много дочерей, чтобы наказать нас? — обратился отец к их матери.
Леди Кэтрин искоса взглянула на мужа и улыбнулась, ибо все знали, что лорд Фицалан души не чает в своих дочерях.
Ах, как же хорошо дома! Нет лучшего места для исцеления, чем среди этого смеха и хаоса.
Но, даже прожив месяц в своей семье, Джейми не обрел душевного покоя. Он не обращал внимания на болтовню вокруг, когда мысли его вновь устремились в Виндзор, как часто случалось. Каким же дураком он был, если верил, что может изменить Л иннет — или что заставит ее полюбить его.
Он уехал из Виндзора в день ссоры с Линнет, раньше своей семьи, не в силах больше вынести ни часа под одной крышей с ней.
Скоро он поедет навестить Стаффорда в Нортумберленде и сделает предложение его дочери. И не имеет значения, что он с трудом вспоминает лицо леди Агнес.
Зато ни единой черточки Линнет он не мог забыть. Он представлял ее обнаженной, в свете свечей, мерцающем на длинных золотистых волосах, открывающем каждую соблазнительную впадинку, каждую восхитительную выпуклость ее длинного, стройного тела.
А ее лицо! Мужчины пойдут на войну за женщину с таким лицом. Мягкие голубые глаза, прямой нос, полная нижняя губа, высокие скулы. Каждая черта идеальна сама по себе, а сочетания их достаточно, чтобы свести мужчину с ума. Такие изящные черты для женщины сильной и твердой, как булатный меч…
— Джейми.
Он вскинул глаза, услышав, как мать обращается к нему, и удивился, обнаружив, что они с родителями одни за столом.
— Идем в гостиную, — предложил отец. — Нам надо кое-что обсудить наедине.
В свете того, что произошло, он совсем забыл о письмах, которые родители слали ему в Виндзор с настоятельной просьбой приехать домой. Вполне вероятно, они желают обсудить именно ту тему, которую и он хочет поднять: его планы женитьбы.
Они были терпеливы и не давили на него после того, как он, подавленный, приехал домой из Парижа. Но теперь время пришло. Ему надо знать, что он принесет в свой предстоящий брак. Большинство родовых земель являются неотчуждаемыми, да и девочкам нужно приданое. И все же Джейми надеялся, что у отца найдется какое-нибудь маленькое поместье, которое он может пожаловать ему.
Как только они устроились в уютной семейной гостиной, Джейми сделал заявление:
— Вы будете рады услышать, что я решил наконец обручиться.
Его мать вскинула брови и посмотрела на него долгим, пронизывающим взглядом:
— Я была бы счастлива за тебя, если бы ты сам был доволен.
— Я доволен, — сказал он твердо. — Очень доволен.
— О какой леди вы ведете речь? — поинтересовался отец.
