Рука, ласкающая ее грудь, застыла. Моника не видела лица Адама, но по тому, как напряглось его тело, она поняла, что ему не понравилось услышанное.
— Я с тобой не согласен, — наконец произнес он, и его голос звучал напряженно. — Я долго скрывал свою страсть и теперь намерен ее удовлетворить полностью.
Моника резко приподнялась на локтях.
— Что ты имеешь в виду? — удивленно спросила она.
— Все очень просто. Я хочу тебя. И хочу очень сильно. С того самого момента, когда ты вошла в мой кабинет на оглашение завещания мистера Картленда.
Моника отрицательно покачала головой, и ее светлые волосы окончательно разметались по плечам и спине. В этот момент она не думала, как соблазнительно смотрится в лунном свете, проникающем в окно.
— Это ничего не значит.
— Это многое значит, по крайней мере, для меня. Моника, ты первая женщина, которую я захотел после гибели жены.
Лучше бы он не делал подобного признания! У Моники что-то дрогнуло в душе, сердце защемило от невыносимой тоски. Ей очень хотелось поверить его словам, но недавний печальный опыт любовных отношений сдерживал ее, хотя она и понимала, что слишком поздно спохватилась.
Она полюбила Адама. Его глаза, руки, голос… Все стало родным и безмерно дорогим. Но она не хотела открываться перед ним. Не желала снова почувствовать боль разочарования, ведь Адам говорил о страсти, а не о любви.
Он принял ее молчание за сомнение и неуверенность и решительно продолжил:
— Ты мне нужна, я хочу, чтобы ты стала моей любовницей.
— Нет!
Единственное слово Моники прозвучало громко, она его почти выкрикнула.
— Почему? Тебе не понравилось, как мы занимались любовью? Мне показалось, ты получила удовольствие.
Моника не стала лгать и отрицать очевидное.
— Мне понравилось, но завтра я собираю вещи и уезжаю.
— Так, — протянул Адам и, ловко перепрыгнув через обнаженное тело девушки, принялся одеваться. Пока он резкими движениями натягивал на себя одежду, в комнате стояла напряженная тишина. — Ты никуда не едешь, ты остаешься.
— Я не могу остаться, неужели вы не понимаете этого?! — Моника уже не сдерживала эмоций.
Адам демонстративно поморщился.
— Моника, я тебя прошу, давай не будем устраивать мелодрамы и снова возвращаться к общению на «вы». И я не понимаю, почему ты не можешь остаться в моем доме. По-моему, ты прекрасно поладила с Кэтрин. А если тебя что-то смущает в наших отношениях, то я готов выслушать.
От его невозмутимости девушка разозлилась.
— Между нами нет никаких отношений!
— Но будут! Я докажу тебе это.
— Адам, не стоит серьезно воспринимать то, что сейчас произошло.
Адам не позволил ей договорить, быстрым движением он преодолел расстояние до кровати и оказался рядом с Моникой. Его руки схватили ее за хрупкие плечи и хорошенько встряхнули.
— Послушай себя! Я не верю, что ты относишься к числу тех женщин, которые с легкостью меняют партнеров! И не пытайся меня в этом убедить! Я помню, как ты возмутилась, когда я предположил, что ты состояла в интимной связи с мистером Картлендом!
Тот разговор теперь ей показался далеким, точно он был в другой жизни, но между тем она сказала:
— Он оказался моим отцом. Я внебрачный ребенок.
— Откуда ты это узнала?
— От матери. Она рассказала. — Моника сознательно перевела тему. Ей не хотелось продолжать разговор о ней и Адаме. Это было больно.
Но Адама было не так-то просто сбить с сути беседы.
— Я рад, что тебя больше не мучают сомнения и вопросы. Теперь ты с полным правом можешь распоряжаться полученным наследством. Но, повторюсь, я не хочу, чтобы ты уезжала раньше обговоренного срока. Мы приехали сюда на десять дней, и уедем отсюда вместе.
Моника истерически хмыкнула. Она была на грани.
— Ты не сможешь удержать меня силой.
Глаза мужчины холодно блеснули.
— Это и не входит в мои планы. Если ты захочешь уехать, то сама будешь объясняться с Кэтрин.
— Ты этого не сделаешь!
— Я думаю, она не сможет понять, почему ты ее оставила.
Именно этого Моника и боялась.
— Придет время, и я все равно уйду от тебя, Адам. Я не смогу долго работать в твоем доме.
Он неопределенно пожал плечами.
— Вот и славно. Я думаю, мы поняли друг друга, и между нами больше не возникнет разногласий.
Перед Моникой снова предстал человек, привыкший распоряжаться чужими судьбами. И неужели с ним десять минут назад она самозабвенно предавалась любви, и неужели в его объятиях она стонала от непереносимого удовольствия? Для Моники Адам по-прежнему оставался загадкой.
— Они уже возникли, — раздраженно заметила девушка, желая как можно скорее остаться одна. Но Адам, кажется, не спешил покидать ее комнату.
— Сейчас ты говоришь под воздействием чувств, а завтра на многие вещи посмотришь с другой стороны. — Он погладил ее по обнаженному плечу, отчего по телу Моники прошлись уже знакомые мурашки. Из груди мужчины вырвался глубокий вздох, и он не спеша поднялся. — Тебе надо побыть одной. Но прежде чем уйти, я хочу тебе сказать, что сегодня в кабинете ты была права. Я на самом деле уделяю мало внимания дочери. Что ж, с завтрашнего дня постараюсь исправиться.
И, бросив на девушку последний взгляд, в котором читалось неприкрытое сожаление, Адам вышел из комнаты.
8
Для Моники следующий день обещал быть не из легких.
С утра она позвонила домой и долго разговаривала с матерью, за эти дни она успела соскучиться по родным. Дома было все спокойно, Натали передавала ей большой привет.
После разговора с Анжелой, Монике стало значительно лучше, а то она проснулась в дурном расположении духа. Она долго не могла уснуть все вспоминала прошедший вечер и ласки Адама. Что он имел в виду, когда признался, что она ему нужна? Ох уж эти мужчины! Они легко разбрасываются словами и не подозревают, что девушки потом по многу раз перебирают их в памяти.
Монике очень хотелось поверить Адаму, но она не могла решить для себя, устроит ли ее простая роль любовницы? Сможет ли она смириться с тем, что Адам будет появляться у нее в конце недели и иногда заезжать на обед? Она недаром сегодня позвонила матери. Она пыталась представить, что испытывала много лет назад Анжела, встречаясь с замужним человеком, и не смогла. У Моники другая ситуация: Адам был вдовцом, но по его поведению нельзя было сказать, что он жаждет серьезных отношений. У него на дочь нет времени, не то что на любовницу.
Сердце нещадно ныло, и Моника непрестанно ругала себя. Как она могла допустить, чтобы все так запуталось? Почему вела себя столь легкомысленно?
Но сейчас было поздно охать и упрекать себя. Прошлого изменить нельзя, поэтому следует спускаться вниз и общаться с Адамом.
