Тут мы с Эммой придерживаемся различных точек зрения. Я стремлюсь быть хорошей, а Эмме все равно. Хотя я понимаю, мое стремление оставаться во всем правильной может стоить нам жизни. И я должна сейчас думать об Эмме, а не только о себе. В конце концов это я втянула ее в эту передрягу.
— Ты права, — вздохнула я, — хотя мне твое предположение и не нравится.
— Тут как на войне, — ответила Эмма. — Мы должны защищать себя.
— Это не война, к тому же мы не знаем наверняка, хотят ли они причинить нам вред. Доктор Муллен считает, что цель оправдывает средства, но разве это так?
— Да, иногда так! — решительно сказала Эмма.
— Не поступай с другими, как ты не хочешь, чтобы поступили с тобой, — заметила я.
— Ты думаешь, этот аргумент остановит доктора Муллена? — возразила она.
Эмма была права.
Мы заняли позиции по обе стороны двери, держа в руке по бутылке с кислотой, и стали ждать. Мы ждали, ждали, ждали. Я взглянула на часы — было уже три.
— Совершенно ясно, доктор Муллен продолжает выращивать другие клоны, — сказала я. — Ты видела, сколько здесь всякого оборудования. Зачем он это делает? Какая у него цель? Жутковато самой оказаться там, где тебя создали.
— И все же тебя еще нельзя признать абсолютно совершенным созданием, — ухмыльнулась Эмма.
Она умеет заставить меня рассмеяться даже тогда, когда мы заперты в лаборатории сумасшедшего ученого, ожидая гибели.
— Интересно, почему я все же несовершенна?
— Потому что если бы ты достигла полного совершенства — к чему ты, кстати, всегда стремишься, — то ты бы уже не была человеком.
— А что происходит с доктором Мулленом? Неужели он не понимает, что поступает отвратительно?
— Он уверен в своей безнаказанности и праве решать за других, что для них лучше.
— Да, — согласилась я. — Так же думают все диктаторы. Да не только диктаторы — посмотри на моих родителей! Они собирались убить Ариэль, чтобы спасти меня.
— Папа всегда мне говорит, что я должна поступать так, как считаю правильным, и не думать о последствиях.
— Я пыталась объяснить Еве, когда человек становится личностью. Но, Эмма, нельзя не знать, что причины, по которым люди делают тот или иной выбор, бывают порой совершенно непонятными. Половину своих решений я принимаю потому, что меня создали хорошей. А вторую половину — потому, что меня воспитали хорошей. Следовательно, я вынуждена поступать вполне определенным образом. Тогда в какой степени я свободна?
— Ты хочешь сказать, что, возможно, все мы запрограммированы, как роботы. Если не генами, то родителями...
— Или друзьями, или журналами, фильмами... — продолжила я.
Нашу беседу прервал щелчок замка, и дверь отворилась. «Не поступай с другими так, как ты не хочешь, чтобы поступили с тобой». Однако нужно было принять меры, иначе он мог причинить нам вред. Следуя своим принципам, по которым я бы не хотела, чтобы мне в лицо плеснули соляной кислотой, я целилась ему в руки. Эмма же вылила ему жидкость сзади на шею. Он завопил и заметался по комнате, выронив ключи. Я подхватила их, и мы выскочили, прежде чем он попытался схватить нас, хотя с обожженными руками сделать это не так просто. Я захлопнула и заперла дверь. В коридоре было пусто.
— Надо найти Ариэль и сматываться отсюда, — прошептала я.
На этот раз мы стали более осторожными, не распахивали двери, а лишь чуть-чуть приоткрывали их и в щелочку смотрели, что внутри.
В первой комнате мы увидели женщину, сидящую за компьютером. Она нас не заметила. Вторая комната вся была заполнена оборудованием. Сразу за третьей дверью стояла большая деревянная ширма. Что там дальше за ней, мы не видели. Проскользнув внутрь, мы закрыли дверь. Я заглянула за ширму.
Комната оказалась разделенной на три помещения. Прямо передо мной на кровати сидела Ариэль.
— Ариэль!
— Миранда!
Она вскочила с кровати и повисла на мне.
— Ты нашла меня! Ты такая умная! Такая добрая! Как ты сюда попала? Привет, Эмма! Мы уходим? Мы сможем вернуться домой?
— Давайте быстрее выбираться отсюда, пока не вернулся доктор Муллен.
— Но он здесь. Он только что был у меня.
— О, нет, — простонала я. — Тогда он в любой момент может найти того здорового типа.
— Задняя дверь! — предложила Эмма. — Помнишь, тут есть запасной выход?
— Бежим туда.
Я взяла Ариэль за руку, и мы направились к двери. Я услышала, как она открывается. Наверное, это доктор Муллен. Я молча показала на тяжелую ширму. Эмма кивнула. Мы резко толкнули ее, и она опрокинулась. Я узнала голос доктора Муллена, когда он вскрикнул. Однако проблема теперь была в том, что ширма лежала на нем, не давая двери открыться.
— Снимите ее с меня, — крикнул доктор Муллен.
— Сначала выпустите нас, — ответила я.
— Как я могу это сделать?! На помощь! — закричал он во весь голос.
— Я из вас самая сильная, — прошептала я Эмме. — Поэтому вы сейчас поднимите ширму, я оттолкну его, а вы бегите.
Она кивнула и жестом показала Ариэль, что надо делать. Они напряглись, приподняли ширму и опрокинули ее на другую строну. Доктор Муллен попытался встать, но я со всей силы толкнула его, и мы выскочили в коридор.
Несколько человек шли по коридору по направлению к главному выходу. Путь к задней двери был свободен, хотя из-за боковых дверей и высунулось несколько голов.
— Быстрее, — прошипела я.
Мы побежали. Какая-то молодая женщина попыталась задержать нас, но я сильно ударила ее ногой по колену, и она упала. Мы достигли конца коридора. Дверь была заперта. Причем заперта явно снаружи, так что открыть ее мы не могли. Мы оказались в западне. Я осмотрелась. В обе стороны от задней двери тянулись коридоры, один из них совершенно безлюдный.
— Сюда, — скомандовала я. — Проверяйте все двери.
Ариэль открыла одну.
— Здесь никого нет, — позвала она нас. Комната почти до потолка была заполнена какими-то коробками.
— По крайней мере мы можем здесь на какое-то время спрятаться, — сказала я.
Мы вбежали внутрь, закрыли дверь и спрятались за коробками у дальней стены.
— С тобой все в порядке? — спросила я Ариэль, пытаясь отдышаться.
— Он мне ничего не сделал, — ответила она.
— Что же произошло? Эмма прервала нас:
— Вы сможете поговорить об этом после, а сейчас нужно думать о том, как отсюда выбраться. Или ты забыла, — добавила она многозначительно, обращаясь ко мне, — доктор Муллен пообещал сделать что-то очень плохое, если мы вмешаемся. И он наверняка уже обыскивает все помещения, пока мы здесь болтаем.
Она была права. Надо выбираться. Но как, черт возьми?! Мы заперты в здании, где полно народу. Здесь нет окон. Нет телефонов. И никто из наших близких понятия не имеет о нашем местонахождении.
— Но должен же быть какой-то выход, — пробормотала я. — Просто мы до него еще не додумались.
