всех, пожимая каждому руку. Хоуп, думая о том же, наблюдала за Стюартом и не могла сдержать радости, когда он стал непринужденно болтать то с одним, то с другим, пока Котти расставлял на столе напитки.
– Прошу всех к столу. – Котти взглянул на Хоуп: – А Чарити, как всегда, опаздывает?
– Я приведу ее, – сказала Хоуп и побежала наверх.
– Ну что же, – заняв место во главе стола, Котти поднял большой бокал рома, – выпьем за Рождество в Новом Южном Уэльсе?
Все за столом поддержали тост за исключением Джона, который никогда не брал в рот спиртного, потому что, как он не раз говорил Котти, пьяные туземцы, шатавшиеся по улицам Сиднея, вызывали у него отвращение.
– Я выпил вместе с вами, сэр, – сказал Стюарт, поставив свой бокал, – но тост не принес мне радости. О, как я хотел бы в этот вечер быть дома, в Англии!
– Значит, господин Уильямс, вам не нравится Новый Южный Уэльс?
– Конечно, не нравится, и в это время года еще больше, чем когда-либо.
– Хотя для большинства из нас это, можно сказать, единственный дом, который мы знаем, – задумчиво произнес Котти, – но я очень хорошо понимаю, как тоскует по родине тот, кто недавно прибыл в наши края. Вы собираетесь вскоре вернуться в Англию?
– Надеюсь, сэр, – кивнул Стюарт, и его взгляд устремился мимо Котти, к лестнице, по которой спускалась Хоуп с сестрой.
Тревожные мысли пронзили Котти, когда он проследил за взглядом молодого человека. Не связано ли как-то его возвращение с Хоуп? Более того: не собирается ли он увезти ее с собой?
Мужчины поднялись и помогли подошедшим сестрам сесть. Котти взял нож для разрезания мяса.
– Полагаю, обязанность разрезать гуся лежит на мне как на хозяине. Правда, у меня это не так уж здорово получается, но я постараюсь.
Когда Котти раздал порции и все принялись за еду, он взглянул на Чарити, сидевшую возле него и с глубоко несчастным видом ковырявшую в тарелке.
– А где твой обожатель, Чарити? – не смог удержаться от колкости Котти. – Разве ты не пригласила Чарльза Бонни?
– Пригласила, – раздраженно ответила она.
– Тогда почему его нет? – Котти демонстративно окинул взглядом всех присутствующих. – Похоже, он единственный, кто не принял приглашения.
– Чарльз сказал, что придет, если сможет. – Она с презрением обвела взглядом сидящих за столом. – А еще он сказал, что, возможно, будет занят. Ведь Чарльз – видная фигура в губернаторском дворце, а не какой-то служащий таверны.
– Чарити, – подавив возмущение, тихо заметил ей Котти, – эти люди – наши друзья, хотя и работают в таверне, а Стюарт Уильямс, между прочим, тоже помощник губернатора. – Котти посмотрел на противоположный конец стола, где сидели Стюарт и Хоуп, но, увидев, как Стюарт, наклонившись к девушке, что-то шепчет ей на ухо, отвел взгляд.
– Стюарт – всего лишь помощник, – пренебрежительно заявила Чарити, – а Чарльз – правая рука губернатора. Он говорил, что губернатор без него пропадет.
– Вот как? Ну что же, видимо, господин Бонни весьма высокого мнения о себе.
– Он просто говорит то, что есть! – запальчиво воскликнула Чарити.
– Во всяком случае, ты принимаешь это за чистую монету, – пробормотал Котти, прекратив на этом обсуждение.
К восьми часам все гости разошлись по домам, а девушки поднялись к себе в спальни. Джон ушел, и Котти сидел один в баре, потягивая последний стаканчик спиртного и прислушиваясь к раздававшимся время от времени тяжелым шагам караульных, патрулировавших улицы.
В первые годы своей жизни в Сиднее он еще не понимал, как ему не хватает семьи, но когда появились Фейс и девочки, они заполнили пустоту в его сердце. Но Фейс умерла, а Хоуп и Чарити, видимо, скоро покинут его, чтобы создать собственные семьи, и тогда он снова останется один. Может быть, было бы лучше, если бы он никогда не знал Блэкстоков, подумал Котти, и впервые в жизни ему стало себя жалко. И что это на него нашло? Он покачал головой. Действительно, теперь у него было все, о чем он когда-то мечтал, и даже больше. А что касается Хоуп и Чарити, он не жалел о знакомстве с ними, они принесли в его жизнь радость. Но они люди, а не вещи и имеют право на собственную жизнь, однако Котти чувствовал, что ему будет очень не хватать их, особенно Хоуп…
Снова покачав головой, он встал и пошел к себе наверх, но, взявшись за ручку двери в свою комнату, замер и, чуть наклонив голову, прислушался. Тишину коридора нарушал какой-то необычный звук – звук подавленных рыданий. Может, это Чарити плачет из-за того, что Чарльз Бонни не пришел сегодня на обед? Бесшумно пройдя по коридору, он приложил ухо к двери ее комнаты. Нет, звук исходил не оттуда. Неужели Хоуп? Но она вообще редко плакала, а уж тем более сейчас с чего бы ей плакать? Котти подошел к ее двери и, окончательно убедившись, что звук доносится оттуда, немного поколебавшись, тихо постучал. Наступила тишина, затем он услышал глухой голос Хоуп:
– Кто там?
– Хоуп, это Котти. Открой мне.
– Нет! Уходи!
– Хоуп, открой дверь! – настаивал Котти. – Если понадобится, я простою здесь всю ночь.
Через несколько секунд послышались легкие шаги, дверь приотворилась, и показалось заплаканное лицо Хоуп.
– Я услышал, как ты плачешь. Что случилось, Хоуп?
