– Если ты сломаешь дверь, ни к чему хорошему это не приведет, лучше ступай и отыщи какую-нибудь другую свою любовницу!
Дверь поддалась напору, и темные глаза лорда зловеще впились в лицо его невесты.
– А где я, по-твоему, был последние восемь часов? – язвительно поинтересовался он.
Тина задохнулась.
– Скотина! Ты меня больше не получишь!
Он оглядел ее аккуратно заплетенные косы и скромную белую ночную рубашку.
– Надо бы тебя проучить, – с удовольствием произнес Дуглас. Его сильная смуглая рука в клочья разорвала ворот ее рубашки. Грудь женщины вздымалась от негодования, она протянула руку, чтобы вцепиться ногтями в его лицо, но Рэм только рассмеялся. – Тебе потребуется урон послушания. Запомни: я возьму тебя в любое время, когда захочу, в любом месте, что мне понравится, – в постели, на полу или на центральной улице. Ты будешь моей столько раз, сколько я пожелаю. Не смей больше никогда сопротивляться мне!
– Сначала тебе придется избить меня до потери сознания! – с напускной храбростью выкрикнула Тина.
– Я тебя не просто изобью, я тебя изувечу, – со спокойной твердостью ответил лорд.
Задрав подбородок, она метнула искры из глаз.
– Ты не посмеешь!
Он уверенно снял с себя пояс и обернул его вокруг костяшек пальцев. Сев на кровать, Дуглас железной рукой швырнул невесту поперек коленей. Он поднял ремень с твердым намерением нанести удар.
– Дуглас, нет! Кажется, я беременна.
Рэм отбросил пояс и сжал ее плечи.
– Это что, еще одна из твоих штучек, вроде потери памяти?
– Нет, меня тошнит по утрам, – еле слышно призналась Огонек.
Надежда шевельнулась в душе лорда.
– Ах ты лиса, что же ты напрашиваешься на битье? – Он обнял ее. – Сладкая моя, я не сделал тебе больно?
– Сделал! Ты мне причинил боль сегодня утром, когда обращался со мной, как с проституткой, и снова, когда шлялся неизвестно где за полночь. А теперь ты являешься домой, до полусмерти пьяный, громишь все вокруг и пытаешься меня изнасиловать.
– До полусмерти пьяный? Да я и капли не выпил, – поклялся он.
– Тогда твоему поведению вообще нет никакого оправдания! – Теперь, когда она заставила его защищаться, Тина позволила своей ярости изливаться свободно.
– О Господи, Огонек, тебя не уговоришь!
Высвободившись из его объятий, она набросила халатик.
– А ты только что это понял, Дуглас? Когда мы появимся при дворе, я скажу королю, что между тобой и мной все кончено.
– Ты что, забыла о ребенке? – с закравшимся подозрением спросил он.
– Не забываю ни на минуту и не стану вынашивать твоего детеныша. Выпью какую-нибудь настойку, чтобы избавиться от него!
Лорд возвышался над ней, опасаясь за себя, зная, что может не сдержаться и убить свою невесту одним ударом. Он подошел к двери и с яростью, душившей его, прорычал:
– Ада!
Это прозвучало, как боевой клич, и уже через минуту гувернантка подбегала к ним. Обманчиво спокойным голосом Рэм сказал:
– Мы не едем ко двору. Мы отправляемся в замок. Охраняй ее как следует. Если она решит избавиться от ребенка, которого носит, я за свои действия не ручаюсь.
Не успела еще за ним захлопнуться дверь, как Нелл уже лежала в обмороке.
– Тина, что за игру ты затеяла? – требовательно спросила Ада.
– Думаю, что я беременна, – ответила та.
– И ты не хочешь этого ребенка? Мне стыдно за тебя! Неудивительно, что лорд тан разбушевался.
– Я сказала, что сделаю аборт, но только для того, чтобы позлить его.
– Черт побери, у тебя просто страсть какая-то к ссорам! Я-то думала, ты уже выросла. Оглядись – ведь он окружил тебя настоящей роскошью.
Тина как будто только что увидела стены, обитые шелком, разрисованный потолок, коробки в углу комнаты с новыми платьями и мехами.
– Ты не представляешь, какой он! – воскликнула Огонек. – Он правит железной рукой, его устраивает только полная покорность!
– А ты не понимаешь, что ему приходится быть таким с тобой? С твоим самоуправством ты же моментально наступишь на горло любому, кто станет мягко с тобой обращаться!
