что ты не принял его вызов. Но мало того, он при всех стал рассказывать о твоих многочисленных любовных победах, тем самым, губя невинных девушек и жен. Я бы даже не удивился, если бы он стал утверждать, что тебе удалось соблазнить королеву Екатерину. А Клер все это время стояла в сторонке и усмехалась, как Медея, наблюдая за плодами трудов своих. Нет, Дант, это были не просто оскорбления лично в твой адрес. Реджинальд попутно сломал жизнь не одной женщине.
— Та же самая история была с моими отцом и матерью, — вмешалась Кассия. — Нельзя сказать, что они вели образцовую жизнь. Закончилось все тем, что они уничтожили друг друга, а самый тяжелый удар пришелся по мне.
— Я, между прочим, тоже вел далеко не образцовую жизнь, Кассия, — хмуро проговорил Дант.
— Возможно, но ты не обесчестил ни одной женщины. Я тебя знаю, Дант, тебе никогда не пришло бы в голову нарочно причинить человеку боль. В сущности, именно из-за того, что ты пытался избежать этого в отношениях с Реджинальдом и Клер, ты и угодил в эту историю. Реджинальд, по-моему, в конце концов, понял, что россказни Клер — откровенная ложь. Он не дурак. Но он был слишком горяч и горделив, чтобы признать это.
Дант был молчалив и задумчив. Подумав, он оглядел своих друзей и проговорил:
— Что же мне теперь делать? Идти в Адамли-Хаус и объявить о том, что я нашел их пропавшую дочь и сестру лежащей на ночной дороге в дербиширской глуши? Лишившейся памяти настолько, что она не могла даже вспомнить, кто она такая? Так, что ли?
Дант отдал должное выдержке Ньюпорта, дворецкого в Адамли-Хаусе. Выражение его лица почти не изменилось, когда он, открыв дверь, увидел стоящего на крыльце Данта, который представился и выразил желание встретиться с маркизом. Собственно говоря, если бы Дант не присматривался специально — а он присматривался, — он и не заметил бы, как едва заметно дрогнула жилка у старого дворецкого над правым глазом. Но он заметил, и это сказало ему лучше всяких слов о том, что про скандал пятилетней давности, связанный с его именем, в этом доме по-прежнему помнят.
— Подождите здесь, — хмуро предложил Ньюпорт, кивнув на маленький закуток у двери, куда обычно проводят посыльных. — А я пока узнаю, смогут ли их светлость принять вас.
Ньюпорт повернулся и медленно ушел. Глядя ему в спину, Дант спрашивал себя: какого дьявола он плетется как черепаха? Что это? Возраст или нежелание выполнять неприятное поручение?
Когда старик исчез в сумрачном чреве Адамли-Хауса, Дант внимательно огляделся по сторонам. Вот это место Беатрис, а точнее Джиллиан, считала своим домом.
Богатая обстановка, старинные дорогие гобелены на стенах, обитых полированным деревом, — все это должно было производить впечатление на визитеров, говорить им о могуществе и высоком положении хозяина дома, старого маркиза. В холле стоял даже рыцарь в доспехах с зажатой в металлической перчатке булавой. Впрочем, Дант почти не обратил на все это внимания. Он был занят тем, что пытался представить себе Джиллиан сидящей вон в той гостиной, кусочек которой был виден с его места через приоткрытую дверь. Она сидит, как обычно, поджав ноги, и читает любимую книжку. Ему вспомнились сейчас те безмятежные вечера, которые они провели вместе в Уайлдвуде. Тогда она сидела у камина, и о сюжетных поворотах книги Дант легко мог догадаться по выражению ее лица.
Джиллиан… Это имя шло ей гораздо больше, чем Беатрис. Хотя бы потому, что оно было ее настоящим именем. Дант вдруг как-то особенно остро почувствовал, что никогда прежде не встречал такой удивительной женщины, как Джиллиан. И уже не встретит.
Когда шок от осознания того, кто она на самом деле, улегся, Дант решил не рассказывать ей ни о чем до тех пор, пока не встретится с ее родными. Рольф и Кассия согласились с этим. Дант хотел лично сказать Джиллиан ее настоящее имя, но прежде ему необходимо было увидеться с ее семьей и посмотреть, как они ко всему отнесутся. Дант хотел узнать, как так вышло, что он нашел дочь маркиза Адамли лежащей без чувств на ночной дороге под проливным дождем в Дербишире, и почему ее никто не хватился.
Учитывая свои отношения с ее родными, Дант не исключал, что Джиллиан, возможно, сама покинула сучий дом. Судя по тому, что он нашел ее в одной ночной рубашке, что-то заставило ее сделать это второпях.
И если выяснится, что она сама сбежала отсюда, он не вернет ее.
Дант был настолько погружен в свои мысли, что так сразу заметил какое-то движение на лестнице, ведущей со второго этажа. Но, подняв голову, он увидел полы желтых сатиновых юбок, развевающихся вокруг обутых в домашние туфли ножек. Потом показалась узкая талия, схваченная шелковым светло-синим корсетом, и полная грудь, слегка прикрытая брюссельским кружевом. Наконец он увидел и обманчиво невинное лицо женщины, обрамленное вьющимися каштановыми локонами.
Клер Форрестер, графиня Трисбейн и будущая маркиза Адамли, остановилась как вкопанная, едва заметив внизу Данта. Она ничего не сказала ему, лишь скользнула взглядом с ног до головы и затем посмотрела прямо в глаза. Наступила довольно продолжительная немая сцена. Дант приветственно кивнул ей, после чего Клер повернулась и исчезла в дальнем коридоре.
И Дант вспомнил, как какой-то неосознанный и неприятный холодок пробежал у него по коже за несколько секунд до ее появления. Вот она, интуиция!..
Спустя еще минуту вернулся Ньюпорт. Надменно взглянув на Данта, он проговорил:
— Мне велено передать вам, лорд Морган, что их светлость сейчас заняты и не смогут принять вас. Оставьте свое сообщение, если вам будет угодно.
— А ты сказал лорду Адамли, что я здесь по важному делу и что мне необходимо увидеться с ним сейчас же?!
— Да, разумеется, сэр, но их светлость велели передать…
— В таком случае я сам ему все объясню! С этими словами Дант обогнул Ньюпорта и быстро направился в ту сторону, откуда только что пришел дворецкий. Старик стал было протестовать, но Дант не обратил на это ни малейшего внимания и, не сбавляя шага, шел дальше. Разница в возрасте была велика, и Ньюпорт не мог догнать его. Дант не знал, как ему найти старого маркиза, но ноги сами привели его к закрытой двери в конце коридора. Схватившись за ручку, он открыл дверь и без стука вошел в комнату.
Александр Форрестер, маркиз Адамли, сидел за большим ореховым бюро, инкрустированным перламутром. Лицо его было скрыто письмом, которое он читал.
— Ну что, Ньюпорт? Надеюсь, он ушел спокойно?
— Нет, милорд, он не ушел. Маркиз вскочил из-за стола с таким проворством, какого трудно было ожидать от человека его возраста:
— Морган, какого дьявола тебе здесь нужно?!
— Вы, верно, уже запамятовали, милорд? Минуту назад я просил у вас аудиенции…
— В которой тебе было отказано, черт возьми! Или я не ясно выразился? Ты нежеланный гость в этом доме, Морган. Уходи сам, а не то я вышвырну тебя отсюда за шиворот!
— Я передавал через Ньюпорта, что у меня к вам дело чрезвычайной важности. Может быть, он неверно передал мою просьбу?
— Он передал мне все, что ты ему сказал, равно как и тебе он передал то, что я велел ему передать! Ньюпорт умеет обращаться со сбродом вроде тебя! Мне с тобой не о чем разговаривать.
— Повторяю, дело чрезвычайно важ…
— Убирайся, Морган! Я все сказал.
— …насчет вашей дочери, милорд, Маркиз, собиравшийся рявкнуть еще что-то, мгновенно притих. Он взглянул на Данта, и на этот раз в его глазах была не ярость, а страх. Дант выдержал этот взгляд.
— Что тебе известно о Джиллиан, Морган?
— Мне известно о ней то, что она жива и находится в безопасности.
Маркиз шумно выдохнул, и облегчение отразилось на его лице.
— Слава Богу! Где она?
— В безопасности.
— Я спрашиваю, где она, черт возьми!
— Я отвечу вам, милорд, на этот вопрос после того, как мы с вами поговорим. Если, конечно, у вас найдется для меня свободное время.
— Разумеется, найдется. Я до смерти перепугался за нее. Где она?.. — Вдруг в глазах маркиза отразилась тень подозрения. — Что это, Морган?! Тебе нужен выкуп?! За этим ты пришел сюда? Значит,
