щебетали между собой. Реджинальд и Арчи готовы были испепелить Данта взглядами. Неожиданно объявившийся отец выглядел так, словно его сейчас хватит апоплексический удар. Марселлас, судя по всему, отчаянно пытался разрядить обстановку, но ему это не удавалось. Мужчины Форрестеры хмуро глядели на Данта, и их взгляды не предвещали ничего доброго. Гаррик же в своем по-шутовски ярком наряде, слава Богу, куда-то исчез.
— Вы вскоре можете крепко пожалеть о том, что настояли на этом танце, милорд, — проговорила Джиллиан, беря Данта за руку. — Право, не стоило подвергать свою жизнь такому риску.
— Те же самые слова я могу обратить и в ваш адрес, миледи. Вот уж вы воистину подвергаете свою жизнь смертельному риску. — Дант сердито нахмурился. — Почему вы не желаете прислушиваться к тому, что вам говорят, Джиллиан?
— Я вас отлично слышу, милорд. Музыка не мешает мне.
— Нет, не слушаете, иначе вы не появились бы сегодня на этом балу с упрямым желанием перетанцевать со всеми присутствующими мужчинами, в надежде уловить у кого-нибудь из них памятный вам запах. Я же говорил, что сам обо всем позабочусь. Я не хочу, чтобы вы пострадали вторично.
— Не понимаю, о чем это вы, милорд?
— Джиллиан…
Они дошли до конца ряда танцевальных пар в противоположном конце зала. Здесь они исчезли из поля зрения родных Джиллиан. Музыка на минуту прервалась, и в танце наступила пауза. Те, кто устал, получили возможность поклониться своей партнерше или сделать реверанс своему партнеру и уйти. Дант воспользовался случаем и, схватив Джиллиан за руку, повел ее в сторону от танцующих. На них в ту минуту было обращено множество вопросительных взглядов и понимающих ухмылочек. Они быстро пересекли пустое пространство до ближайшего балкона. Дант отпустил Джиллиан только тогда, когда они зашли в тень у каменных перил балкона.
Джиллиан очаровательно улыбнулась Данту;
— Надеюсь, вам будет приятно узнать, милорд, что я уже выбросила из списка подозреваемых одного кандидата. Я имею в виду сэра Хэмфри. Он не мог участвовать в моем похищении, так как от него пахнет гвоздикой, а не перцем.
— В самом деле? Вот никогда бы не подумал, что он не мог участвовать в вашем похищении! — саркастически проговорил Дант. Луна освещала его хмурое лицо.
— Вы дразните меня, милорд, но это ничего. Я уже начинаю привыкать к этому.
— Весьма рад. А теперь слушайте меня внимательно, Джиллиан. Я уже приступил к поискам похитителя. Мне помогают Рольф и Адриан. Втроем мы, безусловно, справимся с задачей. Вас же я предупреждаю о том, чтобы вы держались от всего этого подальше. Я не хочу, черт возьми, чтобы вы нюхали посторонних мужчин!
Дант тут же смутился, а Джиллиан рассмеялась, подтверждая тем самым, что он сейчас сказал глупость.
— Милорд, вам, право, не стоит так беспокоиться. Сэр Хэмфри ничего не заметил.
— Сэр Хэмфри не заметит, что надел башмак не на ту ногу, если ему не скажет об этом его мать.
— Хорошо, но подумайте о том, насколько быстрее пойдет дело, если мне удастся отсеять сегодня какое-то количество мужчин.
— Джиллиан…
— И мне вовсе не обязательно танцевать с каждым. Многие из них приглашены к нам на ужин в Адамли-Хаус, во время которого будет объявлено о моем завтрашнем обручении с Гарриком Фитцуильямом.
Дант потрясение уставился на Джиллиан.
— Что вы сказали? Не согласитесь ли повторить то, что вы сейчас сказали, мадам? Мне кажется, я ослышался.
— О, не волнуйтесь, милорд. Свадьбы не будет. Помолвка нужна только для того, чтобы отец не возбудил против вас обвинений в похищении. Видите ли, маркизу стало известно о нашей встрече в Спринг-Гарденс. Когда я вернулась с прогулки, он заявил, что, если я не соглашусь выйти за Гаррика, он засадит вас в Тауэр.
— И вы согласились? Джиллиан пожала плечами.
— Я не говорила отцу прямо, что не собираюсь выходить замуж за Гаррика. Точнее, сначала я, разумеется, отказалась, но он был непреклонен. Ну ничего. Будет лучше, если отец поверит в то, что ему удастся настоять на своем. У меня пока нет иного выбора. Если бы я продолжала упорствовать, отец уже выполнил бы в отношении вас свою угрозу. Он обвинил бы вас в моем похищении. А я не могла этого допустить. Вы представляете, какой в этом случае может разразиться скандал? Мне-то, положим, все равно, что обо мне скажут люди, но вот вам… С вами и так уже часто обходились не по чести… Я не смогла бы спокойно жить, зная, что из-за меня вас снова оклеветали. Впрочем, все это сейчас уже не важно, ибо, как только мне удастся… — она улыбнулась, — разоблачить настоящего злодея, угрозы отца станут безосновательны. Он поймет, что вы истинный джентльмен и что вы не похищали меня. Тогда мне не придется выходить замуж за Гаррика.
— И что вы будете делать дальше, миледи? Джиллиан натолкнулась на его пристальный взгляд.
— Это будет зависеть, милорд…
— От чего?
— От вас.
Дант подошел к Джиллиан и обнял ее. Заглянув ей прямо в глаза, он наклонился к ее губам. Джиллиан сначала вздрогнула от неожиданности, но почти сразу же расслабилась в его объятиях. Губы ее разомкнулись, и она ответила на его поцелуй со всей страстью, какую испытывала к нему. Весь остальной мир в эти мгновения — и семья, и щеголеватый Гаррик Фитцуильям, и пять с лишним сотен гостей, от которых ее отделяла всего лишь одна дверь, — исчез и потерял всякое значение. Она почти сидела на каменных перилах, крепко ухватив Данта за плечи, чтобы не потерять равновесие.
Ей было невыразимо сладко ощущать на себе его руки, ощущать, как он прижимается к ней всем телом. Он долго не отрывался от ее губ, и она хотела, чтобы это продолжалось как можно дольше. Кончик ее языка коснулся его языка. Дант откликнулся на это тем, что прижался к ней еще крепче. Волна возбуждения прокатилась по всему телу девушки. Губы его соскользнули на ее шею, затем ниже, к округлостям грудей. Джиллиан почувствовала слабость в коленках.
На нее нахлынули смутные воспоминания о другой ночи и о другом поцелуе. Дождь, холод и теплые руки, обхватившие ее. И встревоженное лицо Данта, наклонившееся над ней.
Дант медленно поднял голову. Джиллиан посмотрела на него из-под опущенных ресниц, губы ее вновь разомкнулись, и с них слетел легкий вздох.
— Вы поцеловали меня той ночью.
— Какой ночью?
— Когда нашли на дороге лежащей без чувств с раной на голове. Вы поцеловали меня. Я вспомнила сейчас, после этого поцелуя. Почему вы меня поцеловали?
— Я больше не мог слушать о том, что вам нужно выйти замуж за Гаррика Фитцуильяма. И только так я мог заставить вас замолчать.
— Нет, я имею в виду тот поцелуй. Той ночью. Почему вы поцеловали меня там, на дороге? Дант посмотрел ей в глаза:
— Не знаю даже… Джиллиан улыбнулась:
— Вы всегда целуете незнакомых женщин, едва только увидите их?
— Мне нечасто приходится знакомиться с женщинами на ночной дороге под дождем, когда они лежат, промокшие до костей. И не пытайтесь увести наш разговор в сторону. Джиллиан, вы подвергаете вашу жизнь опасности. Я не хочу, чтобы вы это делали. Уже через несколько дней мне, как я надеюсь, удастся узнать имя вашего похитителя. — Он покачал головой. — И за Гаррика Фитцуильяма вы замуж не выйдете. Что же касается самостоятельных попыток разоблачить злодея, то оставьте их. Вы меня поняли?
В ту минуту Дант мог просить у нее все, что угодно. Даже если бы он сказал, что небо желто-зеленое и полосатое, как штаны у Гаррика, Джиллиан не стала бы ему возражать. Он был прекрасен, неотразим, и она любила его.
