Когда начало темнеть, Спенсер и Сэди, не сговариваясь, направились к своему бунгало.
— Неужели тебе не понравилось, Сэди? — искренне удивляясь, спросил он жену, скидывая туфли. — Все так веселились. Места замечательные, погода стоит чудесная. А как тут кормят! Еда просто объедение. А ты весь день какая-то странная. Не пойму я тебя, Сэди...
— Да-да. Места, погода, еда... Ты прав, Спенс, — рассеянно сообщила женщина.
— Наконец Леони отстала от меня, — неожиданно выпалил он. — Этот Исогава и впрямь классный парень. А его жена — душка. Оба они такие трогательные. Неужели они действительно продолжают любить друг друга после стольких лет совместной жизни? — изумился он. — Они без ума от тебя, Сэди... Как и я.
— Почему? Потому что Леони больше не уделяет тебе внимания? — сердито поинтересовалась Сэди, которая все это время с удивлением слушала восторженную болтовню своего начальника. — Или потому, что я играю роль твоей жены? Мне не льстит твое признание, Спенс.
— Тебе необходимо расслабиться, дорогая, — озабоченно нахмурившись, проговорил Спенсер Тиак. — С твоим напряжением можно заряжать аккумуляторы. Ты способна членораздельно объяснить, что с тобой происходит?
— Со мной ровным счетом ничего не происходит, — раздраженно заверила его Сэди. — Лучше скажи, что заставило тебя так перемениться? Я не узнаю старого практичного Спенса. После прогулки по острову ты вернулся сам не свой. Это меня и беспокоит.
— А я могу все тебе объяснить, — радостно улыбнулся Спенс, которому очень польстило ее преувеличенное внимание к его персоне. — Я счастлив!
— И что же, интересно знать, делает тебя таким счастливым? — подозрительно осведомилась Сэди.
— Я женат на самой красивой женщине на этом острове, — объявил он.
— Тебе нравится осознавать, что все так думают? — уточнила она. — Ты очень тщеславен, Спенсер.
— Нет, я счастлив осознавать, что так оно и есть. Ты моя жена, и ты прекрасна в этом лунном свете.
— И тебе достаточно всего лишь видимости? — спросила Сэди.
— Это не видимость. Это факт, — уверенно возразил Спенсер Тиак, изучая ее реакцию.
— Ты ничего не знаешь обо мне, Спенсер.
— Я предвкушаю это узнавание, — возбуждающе прошептал он. — И я уже знаю, почему ты так бесишься.
— Я не бешусь, — усмехнулась Сэди. — С чего ты взял, что я бешусь?
— Счастливая догадка, — сказал Спенс и сел на постель. — На самом деле ты слишком явно все переживаешь, Сэди. Ты из тех людей, которые не могут утаить своих истинных чувств. И я считаю, что это прекрасно.
— Надуманное умозаключение, — парировала женщина.
— Наоборот, дорогая Сэди. Полностью обоснованное... Я видел твое лицо, когда ты ждала меня к завтраку.
— Конечно, — пожала она плечами. — Я беспокоилась, не зная, где ты пропадаешь. Было слишком много вопросов и намеков. Мне не хотелось, чтобы это ложно истолковал мистер Исогава, да и другие тоже. А ты что подумал?
— А я подумал, что... Сэди, я же не слепой, — спокойно произнес Спенсер. — Отдерни, пожалуйста, шторы, — попросил он.
— Лучше я включу свет, — предложила Сэди.
— Нет-нет... Отдерни шторы. Я хочу видеть твой силуэт в лучах заката, — объяснил Спенсер.
— Что? — переспросила женщина.
— Я очень хочу увидеть твою фигуру на фоне красного солнца. Сделай это... Разденься.
— Я не стану этого делать, — заявила Сэди.
— Не забывай, что я видел тебя нагой.
— Это было давно, — смущенно напомнила женщина.
— Нет, Сэди. Это было недавно. Не далее, как сегодня утром, когда ты была в душе, — открыл свою тайну Спенс. — Только не говори, что ты не догадывалась. Ты не могла не заметить, не почувствовать, что я любуюсь тобой.
— Ты не имел права, — попыталась возмутиться Сэди.
— Загородилась бы ширмой. Но ты этого не сделала, — нежно упрекнул ее Спенсер Тиак.
— Ты спал, — оправдывалась она, отвернувшись
— Я не спал... Итак, ты откроешь занавеси? — громко потребовал он.
— Ты из-за этого пропадал все утро и вернулся таким взбудораженным? — робко спросила Сэди.
— Может быть... А может быть, просто хотел пройтись, — не спешил объясняться Спенсер. — Сэди, скажи правду, ты — эксгибиционистка?
— Как ты мог такое подумать?! — бурно возмутилась она. Он рассмеялся. — Нет, конечно. Я лишь принимала душ. Это тебе не следовало подглядывать. Я была уверена, что ты спишь. У меня и в мыслях не было соблазнять тебя.
— Успокойся, Сэди. Ты не должна передо мной оправдываться, — мирно произнес Спенсер. — Я верю тебе... Поэтому и ушел. Я не хотел смущать тебя. Представил, как ты возвращаешься в спальню, и понял, что не смогу совладать с желанием.
— Повторяю, я сделала это не умышленно, — проговорила Сэди.
— Я знаю, ты ни в чем не виновата, дорогая. Не виновата в том, что ты такая красивая и желанная.
— Зачем ты мне все это говоришь, Спенс? — обеспокоенно спросила женщина.
— Ты умопомрачительно хороша, Сэди Морриси. Я уже и забыл тот восторг, который впервые испытал еще юношей, — признался Спенсер, отведя, взгляд темно-синих глаз. — Невыносимо было бездействовать, когда ты, словно русалка, нежилась под струей воды, накладывала крем, расчесывала волосы. Я ясно видел всю тебя, Сэди, — и то, как ты запрокидываешь голову, а влажные волосы хлещут тебя по спине, и то, как вода течет по твоим грудям. Я видел, как капли блестели у тебя меж ног. Невозможно сносить это, не прикасаясь. И я больше не желаю быть наблюдателем, — решительно произнес Спенс.
— Прости... Если бы я только знала...
— То что? — спросил он. — Я не сожалею и не прошу у тебя прощения. Случилось то, что должно было случиться, Сэди. Но не искушай меня больше, если не уверена в последствиях, — предостерег ее супруг.
— Я буду осмотрительнее, обещаю, — виновато потупилась Сэди.
— Если тебе нужно переодеться ко сну, я выйду, — сказал Спенс и включил свет. — Когда ляжешь, выключи лампочку, я буду знать, что можно вернуться. У меня нет желания принуждать тебя к чему бы то ни было, — разъяснил он.
Спенсер Тиак стоял на пляже, любуясь темнеющим небом. Он был уверен, что поступает как взрослый, ответственный человек. Он пережил этот непростой день, получил массу необычных впечатлений. Но не был уверен, что желает его повторения. Новые ощущения слишком разнились со всем пережитым ранее, слишком диссонировали с его привычным образом мыслей.
Спенсер испытал предельное напряжение тела и воли. И он был доволен собой. Он радовался, что прояснил все в своих отношениях с Сэди, в первую очередь, для самого себя. И ему было приятно осознать, что, невзирая на свою одержимость в вопросах бизнеса, он остается мужчиной. Ему удалось не утратить жажду плотских наслаждений, хоть она и напоминала о себе нечасто в последнее время. Но такого ураганного желания ему еще не приходилось переживать.
Спенсер мог промолчать. Не рассказывать Сэди о случившемся. Он и утром мог продолжать притворяться спящим, но тогда перестал бы быть самим собой, человеком, для которого искренность всегда представлялась наивысшей добродетелью, даже когда эта искренность была сродни жестокости.
