ДУШИ»:
«… Душой называют первичное начало жизни во всем живущем в нашем мире… Только первичное начало жизни мы называем душой. И вот, хотя некоторое тело и может быть в своем роде началом жизни, как-то: сердце есть начало жизни для животного, однако никакое тело не может быть первичным началом жизни.
Начало интеллектуальной деятельности, которое мы именуем человеческой душой, есть некоторое бестелесное и самосущее начало. Ведь очевидно, что через посредство интеллекта человек способен познавать природы всех тел.
Необходимо сказать, что интеллект, который есть начало интеллектуального действования, есть форма человеческого тела… Следовательно, то начало, прежде всего благодаря которому мы мыслим, называть ли его интеллектом или мыслящей душой, есть форма тела.
… В человеке не присутствует никакой иной субстанциальной формы, помимо одной только субстанциальной души, и что последняя, коль скоро она виртуально содержит в себе душу чувственную и душу вегетативную, равным образом содержит в себе формы низшего порядка…
Коль скоро, однако, душа соединяется с телом в качестве его формы, необходимо, чтобы она пребывала во всем теле в целом и в каждой его части».
Один из процитированных авторов явно продолжает другого или же можно предположить, что они ведут свой диалог, однако между этими текстами на протяжении восьми столетий (!) других подобных текстов нет. Никто о душе не философствует. Конечно, нам тут могут возразить, что у арабских авторов можно найти более ранние (в рамках традиционной истории) рассуждения о душе. Например, об этом предмете писал Ибн-сина Абу Али Хусейн ибн Абдаллах (980-1037), выдающийся ученый, врач, философ Средневековья, известный в Европе под именем Авиценна. Он, говорят, в философии развивал традиции восточного аристотелизма и неоплатонизма. Но синусоида времен, созданная нами на основании анализа произведений изобразительного искусства, дает нам основание для того, чтобы арабских авторов датировать по «арабской» же волне нашей синусоиды, а в таком случае окажется, что Авиценна относится к линиям № 7–8, то есть он творил значительно позже Аврелия Августина и Фомы Аквинского. Прочитав приведенный ниже отрывок из произведения Авиценны, вы сами убедитесь, что это творение никак не могло предшествовать текстам Аврелия и Фомы; напротив, арабский гений доводит их воззрения о душе до высшего совершенства.
«Что же касается разумной человеческой души, то она делится на практическую силу и умозрительную силу. Каждая из этих сил называется разумом по общности имени.
Практическая сила является началом движения человеческого тела, побуждающим его совершать единичные осмысленные, соответствующие тем или иным намерениям действия. Она имеет известную связь с животной вожделеющей силой, с животной воображающей силой и силой догадки и сама обладает двойственной природой. Ее связь с животной вожделеющей силой заключается в том, что в ней возникают свойственные человеку состояния, благодаря которым он расположен быстро действовать и претерпевать действия, как это, например, бывает со стыдом, застенчивостью, смехом, плачем и тому подобным. Ее связь с животной воображающей силой и силой догадки заключается в том, что она использует их, будучи занята рассмотрением порядка в возникающих и уничтожающихся вещах, а также изучением человеческих искусств. Ее двойственная природа заключается в том, что между практическим разумом и умозрительным разумом рождаются мнения, которые связаны с действиями и становятся распространенными и широко известными, как, например, то, что ложь и притеснение постыдные и тому подобные исходные посылки, кои в книгах по логике отчетливо отграничиваются от первых начал разума.
Эта практическая сила необходимо господствует над остальными силами тела сообразно с предписаниями другой силы, о которой речь будет идти ниже, дабы она совершенно не подвергалась действиям этих сил, а чтобы, напротив, эти силы подвергались ее действиям и подавлялись, чтобы тело не вызывало в практической силе возникающие под воздействием природных вещей страдательные состояния, которые называются дурными нравственными качествами; необходимо, чтобы она вообще не подвергалась действиям и не была подчиненной, а чтобы, напротив, она господствовала над другими телесными силами и имела добродетельные нравственные качества.
Не исключено, что нравственные качества будут приписываться также и телесным силам; однако, если последние возобладают, то они будут иметь некое деятельное состояние, а практический разум – страдательное. Таким образом, одно и то же будет источником нравственных качеств как для практического разума, так и для телесных сил. Но если телесные силы будут побеждены, то у них будет некоторое страдательное состояние, между тем как у практического разума будет деятельное состояние; так что мы будем иметь два состояния и два нравственных качества или же будет одно нравственное качество, но оно будет иметь двоякое отношение. Имеющиеся у нас нравственные качества приписываются практической силе потому, что человеческая душа, как это выяснится ниже, есть единая субстанция, имеющая отношение к двум сторонам: одна сторона – это то, что выше ее, другая – то, что ниже ее.
Для каждой из этих сторон человеческая душа имеет известную силу, посредством которой устанавливается связь между ней и этой стороной. Так что практическая сила имеется у души для связи с тем, что ниже ее, то есть с телом, и для управления им. Умозрительная же сила имеется у души для связи с тем, что выше ее и от чего она принимает умопостигаемое. Итак, у нашей души имеются как бы два лица: одно лицо, обращенное к телу (необходимо, чтобы это лицо совершенно не поддавалось тому или иному воздействию, обусловленному природой тела), и другое лицо, обращенное к высшим началам (необходимо, чтобы это лицо получало от них и испытывало их воздействие). Вот то, что касается практической силы».
Далее в своей «Книге спасения» Авиценна пишет об умозрительной силе души, и о степенях ее, и о прочих душевных качествах человека. (На медицинских текстах Авиценны мы не будем здесь останавливаться особо.)
Еще один случай проявления высших умственных способностей в XI–XII веках – творчество француза Пьера Абеляра (1079–1142). Никакая «синусоида» или «волна» не позволяет хронологизировать его иначе, между тем место ему – в XV веке, не ранее. Одно из двух: или он гений, «обогнавший свое время», или все же не француз, а латинизированный араб из Испании. Впрочем, времена Абеляра историки сами называют каким-то местным «возрождением», так что он в любом случае не на своем месте, то есть не в своем времени; мы еще поговорим об этом деятеле.
«Нравами мы называем пороки или подвиги души, которые делают нас склонными к дурным или добрым делам. Пороки или добродетели свойственны не только духу, но и телу, например, хитрость тела или его крепость, каковую мы называем силой, лень или живость, хромота или стройность, слепота или зрячесть».
Теперь отправимся опять «назад»: 3-й трак, линия № 5, Китай.
В книге «Мо-цзы» изложены взгляды школы моистов, основателем которой является Мо-цзы, или Мо ди (479–400 до н. э.), философ и политический деятель. Школа моистов была создана как противопоставление конфуцианству, а членами ее были в основном выходцы из низшей прослойки мелких производителей. Это понятно: конфуцианство возвеличивало «благородного мужа» (цзэнь цзы), в противоположность простым, средним людям (жэнь), а Мо-цзы высказал чаяния как раз среднего класса. Философ провозгласил десять принципов, выражающих его этико-политические взгляды: «всеобщая любовь», «отрицание нападений», «почитание единства», «почитание мудрости», «экономия в расходах», «экономия при захоронении», «отрицание музыки и увеселений», «отрицание воли Неба», «желания неба» и «духовидение».
Историки полагают, что он первым в китайской философии выдвинул и пытался решить вопросы, связанные с критерием истины, с отношением познания и источника знания, с понятиями причины и рода. И это остается верным даже в рамках нашей новой, современной хронологии, и наверняка будет подтверждено, если кто-нибудь проведет анализ частоты ссылок на Мо-цзы у других китайских и не китайских авторов.
«… Что же можно рассматривать как образец для управления? Отвечаю. Нет ничего более подходящего, чем принять за образец небо. Действия неба обширны и бескорыстны. Оно щедро и (не кичится) своими достоинствами, его сияние длительно и не ослабляюще. Именно поэтому совершенномудрые ваны подражали ему, т. е. считали небо
