структура, менее всего склонная мешать дело и дурацкие межведомственные предрассудки. Но все же это — другое ведомство с собственными интересами...
— И как эти интересы препятствуют аресту Грязнова?
— Не то чтобы препятствуют. Просто они хотят провести собственную операцию, в которой Грязнову отводится роль живца. Хотят взять заодно и бургских дуфанов, которые явятся с ним на переговоры. И хотят, разумеется, сделать эту встречу как можно более представительной. У них есть агенты под прикрытием, которые сейчас работают в этом направлении. Все это, конечно, правильно, чем больше этой мрази удастся ликвидировать, тем лучше — но на то, чтобы все организовать, в том числе и не допустить раскрытия агентов после операции, нужно время, так что нам приходится ждать. Утешает, впрочем, то, что Грязнову тоже приходится ждать. Хотя вести из Москвы приходят нерадостные. Генерал, естественно, не оставил без внимания исчезновение своего водителя, сейчас там многие подняты на ноги...
Фридрих подумал, что майор рассуждает по принципу «главное — успеть сделать задуманное за оставшиеся дни, а после уже беспокойство генерала и все прочее потеряет значение». Им и самим в последнее время владело такое настроение, но с существенной поправкой: все потеряет значение, если НЕ успеть сделать то, что нужно. А если успеть — никакого такого особого счастья не будет, продолжится обычная жизнь с ее обычными проблемами... Но знал ли Никонов, до чего остаются считанные дни? Была ли у него хотя бы такая же рабочая гипотеза, как у Власова — или ничего, кроме смутного интуитивного предчувствия?
— Так где Грязнов и, кстати, как вы его нашли? — спросил Фридрих вслух. — Не волнуйтесь, я не буду пытаться взять его самостоятельно, — добавил он с усмешкой. — И сдавать его Спаде тоже не буду.
— Нашли достаточно просто, хотя рутинной работы было много. Нет, не через видеокамеры — он тут забрался в такие трущобы, где их практически нет... Но как я рассуждал? Грязнову для его переговоров необходим целленхёрер. Свой он в гневе расколотил, после чего в спешке бежал из Москвы, стало быть, вряд ли мог успеть приобрести новый в столице...
— Понятно, — кивнул Власов. — Вы взяли на контроль все целленхёреры, приобретенные и подключенные в бургских фирмах сотовой связи 9 — 10 февраля.
— На всякий случай и одиннадцатого, но это не понадобилось. Он действительно купил трубку сразу по прибытии. Дорогую модель, кстати — подобная публика быстро привыкает к роскоши и не может отвыкнуть даже тогда, когда от быстроты возврата долгов зависит жизнь... Образцы его голоса у нас были, так что рехнеранализ определил его с высокой достоверностью. Ну а послушав содержание разговоров, мы окончательно поняли, что не ошиблись.
Фридрих не стал спрашивать, откуда взялись образцы голоса, если в свое время у Грязнова не удосужились даже взять отпечатки пальцев. Наверняка в архивах «тройки» хранилась не одна запись демократических сходок. И таких, как посещенная Власовым, и более закрытых.
— И что в этих разговорах? — осведомился он.
— Если продраться сквозь все эвфемизмы, которые использует и он, и его абоненты, то картина получается следующая. Бургские дуфаны хотят пропихнуть в Москву штрик и готовы щедро заплатить тому, кто им это обеспечит. При этом, однако, они не станут иметь дело с кем попало. Грязнов сам по себе — слишком мелкая сошка для такого серьезного дела, поэтому он здесь как представитель Спаде. Его в этом качестве хорошо знают. Чего они не знают, так это того, что Спаде теперь сам за ним охотится. Грязнову везет в том, что связаться со Спаде напрямую сейчас затруднительно. Но это не все проблемы нашего бойкого юноши. Сами понимаете, местные дуфаны не могут дать ему сразу и товар, и деньги, ничего не получив взамен. Они готовы лишь предоставить ему штрик — причем сразу достаточно крупную партию — по очень льготной цене, насколько я понимаю, практически себе в убыток. Но для Грязнова и эта сумма сейчас неподъемна. В чем он, конечно же, не собирается признаваться продавцам штрика, дабы не демонстрировать, сколь непрочно его нынешнее положение. Соответственно, ему нужен быстрый кредит, получить который он может лишь у других бандитов. Надо сказать, кредиты в этой среде крайне непопулярны, здесь предпочитают рассчитываться сразу и наличными... но все же есть и свой подпольный рынок кредитных услуг. Проценты там, естественно, абсолютно грабительские. Причем заимодавцы заинтересованы в гарантиях не меньше, чем в легальной экономике — и понятно, что одна лишь жизнь заемщика гарантией служить не может. Репутация посланца Спаде тут не поможет, он и в Москве-то непопулярен, а для бургских кредиторов вообще никто, к тому же у них правило — работать непосредственно с клиентом, а не с посредниками. Зато тот факт, что на руках у заемщика будет крупная партия наркотика на продажу — это хорошая гарантия. Проблема в том, что она будет у него не раньше, чем продавцы получат деньги...
— Ясно, — кивнул Фридрих. — Преступники не доверяют друг другу, в результате получается замкнутый круг.
— Да. Вот в крипо и задумали через своих агентов свести все три стороны вместе. То есть кредиторы в открытую финансируют сделку по закупке штрика Грязновым, и в итоге полиция берет с поличным всех разом. Задумано красиво, но пока не получается. Почему против Грязнов, я уже сказал. Правда, он с каждым днем все больше нервничает, понимая, что у него нет выхода, так что эта проблема временная. Хуже то, что работающие по штрику дуфаны не хотят посвящать кредиторов в свои дела.
— Но ведь, если я правильно понял, дуфаны пока не знают, что Грязнову нужны чужие деньги?
— Не знают. Но, насколько я понимаю, один из агентов аккуратно прозондировал почву на предмет подключения к сделке третьих лиц, которые выступили бы как компаньоны Грязнова. Продавцы против.
— И что предполагается делать? — нахмурился Власов. — Вообще-то я хочу допросить Грязнова как можно скорее.
— По-моему, ясно, что делать, — пожал плечами Никонов. — Повышать ставки. Покажите мне бандита, который не согласится на что угодно ради денег.
— И если бы это касалось только бандитов... — пробурчал Фридрих.
— Лучше иметь дело с продажным врагом, нежели с идейным, — возразил майор. — Хотя циник сказал бы, что единственное различие между ними в том, что идейный стоит дороже. Но это отнюдь не всегда так, и за время своей работы я вполне в этом убедился. К сожалению. Мир был бы не только намного проще, но и намного комфортнее, если бы все в нем было так, как представляется циникам, вы не находите?
Фридрих покосился на него, раздумывая, стоит ли отвечать, или майор попросту дает выход нервному напряжению в пустопорожней болтовне. Но Никонов, похоже, и в самом деле ждал ответа.
— Возможно, что и так, — медленно признал Власов. — Но «проще» и даже «комфортнее» еще не значит «лучше».
— Будь вы циником, считали бы по-другому, — хохотнул Никонов. — В том-то весь и фокус... Ладно, вернемся к более практическим материям. У вас есть еще какие-нибудь новости? Возможно, не связанные с Грязновым?
Новости у Власова, конечно, были, но не из разряда тех, какими он собирался делиться с Никоновым. Фридрих покачал головой. Майор бросил на него недоверчивый взгляд, говоривший, что уже одно пребывание Власова в Бурге свидетельствует об обратном, но промолчал. Полминуты спустя он зарулил в очередной проходной двор и остановил машину.
— Пройдете через ту подворотню и увидите свой автомобиль, — напутствовал он Власова, который догадывался об этом и сам, ибо, по пилотской привычке, отслеживал все изменения курса. — Я позвоню вам, как только будут какие-нибудь новости. А вы, соответственно, сразу связывайтесь со мной, если вновь проклюнется Спаде.
— До вас бывает трудно дозвониться, — заметил Фридрих.
— А, это... Лично осматривал потенциальное место действия, — туманно пояснил Никонов, — Там такие перекрытия, что... Но все, что хотел, я уже посмотрел. Ну, удачи вам, Фридрих Андреевич.
— Вам также, — ответил Власов, с отвращением выбираясь из теплого салона на мороз. Петербургский холод особенно мерзок, мороз в нем сочетается с сыростью...
— Фридрих Андреевич! — окликнул его вдруг Никонов.
— Да?
— Вы извините, я задам вам очень глупый вопрос, но положение обязывает предусматривать
