и приподнятое настроение, закончились ежевечерние полеты над лесом и, что самое неприятное, ночные подвиги в постели с женой. Ведь не включать же кольцо ради этого дела. Совестно как-то. Хотя, если так будет продолжаться...
Жертвы, прямо скажем, великие принес Хорнунг ради... А вот ради чего, он еще не выяснил. Верва ходила как в воду опущенная. И Глукарда стала подозревать, что зятек что-то затевает.
Наконец, когда душа Вёльда полностью очистилась от наркотического яда, к нему вернулась память. Как солнца лучи прорываются из-за тесных туч, которые вдруг поредели, так и лучи его памяти вырвались на свободу. Тотчас он пошел в конюшню, вывел отяжелевшего от безделья коня и позвал Верву, чтобы проститься.
- Не моя вина в том, что мы расстаемся, - сказал Хорнунг. - Невозможно идти прямо, все время сворачивая в сторону. Всю жизнь под кайфом не проживешь.
- Я виновата, - ответила Верва, бледнея так, что со щек пропали её всегдашние солнечные пятнышки. - С самого начала знала, что счастье будет недолгим. Ведь ты не принадлежишь этому миру.
- Откуда ты это знаешь?
- Но ведь это же видно... Ты ни с кем не дерешься, никого не убиваешь. Ты не рыгаешь за столом, не портишь воздух в комнате, не ревнуешь меня, не бьешь...
- Но ведь это хорошо. Или я не прав?
- Это хорошо, но уж больно странно. Так поступают люди не от мира сего. Наконец, вот еще это...
Верва приласкала мужа, погладила его по голове и что-то хрупкое ему протянула. Это был серебристый волосок, крепившийся к темени Хорнунга, другим концом уходя в бесконечность. Когда Верва касалась рукой серебристого волоска, у капитана возникало ощущение, что трогают его оголенные нервы.
- Что это? - удивленно спросил капитан, весь содрогаясь.
- Твоя Нить Жизни. Если её порвать, ты навсегда останешься здесь...
Хорнунг испугался: мало ли что обиженной жене придет в голову... Но Верва и не думала совершать злодейство. Она раскрыла ладонь и дунула на нее, серебристая нить взлетела, воспарила в небеса, сверкая как воздушная паутинка во дни бабьего лета.
Капитан вздохнул с облегчением, а Верва рассмеялась сквозь слезы:
- Не бойся. Не так-то её легко порвать. Лишь тот это сможет сделать, кто исполняет волю судьбы. Нам же судьба велит расстаться. Прощай, любимый. Иногда я буду приходить к тебе во сне... если только позовешь...
- А как же наш возможный ребенок?
- Этот мир устроен иначе. Здесь не рожают детей, как это происходит у вас... Здесь рожают идею ребенка. Если хочешь, можешь его посмотреть.
Верва потянула Хорнунга в огород и позвала кого-то, сидевшего на грядках с капустой. Отряхивая руки от земляной работы, к ним подошел мальчик. На вид ему было лет шестнадцать. Хорнунг сразу увидел свою схожесть с юношей. Но и от Вервы он унаследовал весьма приметные знаки - летнюю синеву глаз, огненно-рыжие волосы и веселую россыпь веснушек.
- У него есть имя? - спросил обалдевший капитан.
- А как ты хочешь его назвать?
- По имени моего отца. Элзором.
- Пусть будет так. Мы назовем его Элзором Олавом. Элзор, подойди к отцу и попрощайся.
- Мама, я хотел бы проводить отца.
- Хорошо. Возьми из конюшни нашу лошадь и поезжай. Но только до Побережья.
- Спасибо, мамочка! - Элзор, подпрыгивая, убежал в конюшню.
- Вёльд, ты дальше Берега его с собой не бери. А то потеряешь сына.
- Верва, погоди... Я в смятении... Я не могу бросить вас!.. Но и друзей я тоже не могу бросить... И прежнюю жену... Что же мне делать? Я словно запутался в паутине...
- Поступай, как велит долг. Обо мне не беспокойся. Мне будет достаточно, если ты иногда будешь меня вспоминать. А Элзор... Элзор воплотится в твоем будущем ребенке, который родится у тебя... Твоя жена... та, которая тебя ждет, она забеременеет Элзором...
- Ты имеешь в виду мою Марту?! Ох, прости... Но видишь ли дело в чем: она не может забеременеть. Ну в общем, это долго объяснять. Да я и не специалист по женским болезням... Но доктора сказали...
- Она родит, - твердо произнесла Верва.
- Боже! Я ничего не понимаю!
- Потом все поймешь. Только мальчика, который у вас родится, назови Элзором.
5
Лес кончился, и перед глазами конных путников разостлалась ровная, как стол, степь.
- Это поля Гнитахейд, - сказал Элзор, глядя вдаль из-под приставленной козырьком ладони, - а за ними начинается Великий Океан. Нам предстоит долгий путь. Не остановиться ли нам здесь на отдых?
- Хорошо, - ответил Хорнунг, слезая с коня и вынимая ногу из стремя. - Разведем костер...
- А я пока поохочусь. Ты разрешишь, отец?
- Да-да. Только смотри, чтобы лошадь твоя не оступилась в нору суслика, ногу сломает.
- Я буду осторожен! - Элзор ускакал.
Капитан наломал сухого валежника, развел жаркий огонь и стал дожидаться сына. Дожидаючись, думал, как это странно, что сюда, в этот мир идей, он попал практически мгновенно, а выбраться назад, в физический мир, оказалось неимоверно трудно и долго.
И еще он тепло подумал о сыне. Это странное, мистическое чувство - быть отцом кого-то!..
Вдруг ветер донес откуда-то странные звуки. Словно металл бьется о металл. Звонко бьется, отчаянно. Хорнунг вскочил, догадавшись, что дело неладное. Поймал за узду Брудаза, запрыгнул в седло, ноги в стремя - и поскакал на звук сраженья. Уже сомнений не было, сын бился с напавшими на него врагами. Хорнунг на скаку протянул руку к поясу и не удивился, когда ладонь накрыла и сжала ручку меча. Он материализовался тотчас же, едва в нем возникла острая нужда. 'Дзынь!' - пропел меч, выскальзывая из ножен. Хорнунг так его и прозвал мысленно. Дзынь был тяжелым, обоюдоострым, длинным, постепенно зауживаясь к концу. Настоящее оружие героев.
- Держись, Элзор, я уже на подходе! - крикнул отец, подбадривая не столько сына, сколько себя самого, поскольку видел уже, как юноша отбивается на вертящейся лошади сразу от трех всадников.
- Трое на одного... подлецы! - заорал капитан с ходу въезжая в гущу сражения. Грудью Брудаза он протаранил с тыла одного из всадников. Тот, неловко разворачиваясь, завалился на бок, конь врага упал, храпя, подняв ноги, придавил всадника. Другой успел отразить яростный удар Дзыня. Вот теперь по- джентльменски! Один против одного. Элзор, привстав на стременах, обеими руками взявшись за свой меч - длинный узкий клинок - наносил удары врагу. Мужик в кольчуге, в шлеме с опущенным намордником, закрывался небольшим щитом и в свою очередь отвечал, хрипло выдыхая воздух из легких. 'Ха!' - удар, 'ха!' - опять удар.
Противник Хорнунга тоже был со щитом, яростно грыз его верхний угол, выплевывая щепки. 'Берсёрка из себя корчишь?!' - прорычал капитан и врезал ему концом меча по кумполу. Шлем слетел с головы врага, и Вёльд узнал в нем Грима, младшего брата Хельги. Обуреваемый жаждой мести, он все-таки настиг Хорнунгов. А где же сам Хельги? и кто третий?
Это вскоре прояснилось. Хельги вылез из под лошади, сильно хромая отошел в сторонку. А неизвестный бился с Элзором. Наверное, это был побратим бессовестных братьев. Хорнунгам повезло, побратимов могло быть до десятка.
Между тем Грим наседал. Его удары становились все более опасными. Он и в самом деле себя
