Илар вынырнул и с шумом глотнул долгожданный воздух пополам с морской водой. Кашляя и отплевываясь, пловец увидел, как справа, отсекая его от морских просторов, с намерением прижать к берегу, заходит корабль греков, шевеля многочисленными веслами, отчего напоминал гусеницу-многоножку. Но если не акцентировать внимания на веслах, то корабль больше всего походил на гигантскую рыбину. Сходство с рыбой ему придавали высоко задранная корма в виде напряженно согнутого рыбьего хвоста, который, казалось, вот-вот распрямится и ударит по воде с чудовищной силой. Носовой таран в сочетании с торчащим под углом высоким форштевнем удачно имитировали раскрытую пасть морского чудовища. Сходство с чудо-юдо-рыбой довершал огромный, нарисованный на носу судна глаз, который словно бы высматривал добычу среди волн. Но эти давящие на психику ужасы не шли в сравнение с реальной угрозой.
На высокой носовой площадке корабля, держась левой рукой за вздымающийся форштевень, стоял с поднятым копьем ахеец, похожий всем своим видом - бородатый и злой - на знаменитого жюль- верновского гарпунера Неда Ленда. Сейчас он проткнет меня, как какую-нибудь акулу, в отчаянии подумал Илар. Силы совершенно покинули его. Он с трудом держался на плаву - за 'ускорение' приходилось платить. В короткой схватке он, голодный, уставший, серьезно травмированный, сжег почти все запасы энергии своего организма. Уровень сахара в крови резко понизился. Тело охватила неприятная слабость, руки дрожали. Положение исправила бы таблетка витазина с глюкозой и витамином С, но где ее взять? Нет при нем защитного костюма, в комплекте которого обязательно находилась мини-аптечка.
И тут еще совершенно некстати из глубины вод поднялась и стала быстро приближаться призрачная тень, похожая на одну из тех теней, виденных им во время прошлого купания. Конечно, где тонко там и рвется. Беда не приходит одна. Илар подготовился отразить атаку из-под воды, впрочем, ни на что уже особо не рассчитывая. Широкая спина неожиданно возникла на поверхности и очень миролюбиво подставилось под обессиленное тело пловца. Маленькие руки на теле морского чудовища поднялись и схватили спасаемого за подмышки, придерживая его, чтобы не свалился. А свалиться было от чего: чудовище резко увеличило скорость и понеслось в открытое море. Илар блаженно расслабился, лежа на спине верного друга - оборотня Франка. Полиморф сейчас имел вид большой пятнистой морской коровы. Сросшиеся задние конечности с широкими плавниками мерно вспенивали сапфировую воду, клыкастая пасть его скалилась в полуулыбке, широкие ноздри с шумом всасывали и выбрасывали воздух.
Корабль-преследователь безнадежно отстал и повернул назад. Сколько зерен, из которых в последствии проклюнутся ростки мифов, посеяли они с Франком в сознании этих людей, думал Илар, лежа на скользкой, мягкой, мерно изгибающейся спине верного товарища. И еще он подумал о том, что в длинной цепи неудач, преследовавших его, хотя бы одно-два звена оказались спасительными для него лично - это преданный Франк, оказавшийся в нужном месте, и то обстоятельство, что греки поленились снова вытаскивать на берег свои корабли. Вернее, у них не было для этого времени - тогда все спешили в город. Если бы ему пришлось прыгать с трехметровой высоты на землю, то со своим сломанным ребром он больше бы не поднялся.
- Рули к берегу, дружище, - сказал Илар, похлопав ладонью по толстому боку Франка.
По большой дуге они стали разворачиваться, держа курс на место стоянки хроноджета. Когда они вышли на берег, Илар вновь ощутил слабость. Ужасно болел бок, по краям поля зрения возникло все усиливающееся мельтешение. Тем временем Франк спешно (аж псевдо-кости трещали) трансформировался в человекоподобное существо.
- Что-то мне, брат, плохо... совсем я расклеился, - тихо сказал пилот и опустился на колени, надеясь, что накатывающая дурнота как-нибудь рассосется, если он спокойно посидит, а еще лучше - ляжет, чтобы кровь прилила к голове и таким образом сумеет избежать обморока. Конечно, это болевой шок. Нужен покой...
* * *
- ...немного осталось, и все будет хорошо, - гудел где-то в поднебесье бас Франка, и его специфический запах неистово проникал в ноздри Илара.
Пилот открыл глаза и увидел, что носом упирается в упругую грудную мышцу, кожа полиморфа была влажной и холодной. Илар понял, что гомункулус несет его на своих мощных руках, как маленького ребенка, и ему стало неловко и стыдно. Он протестующе пошевелился, и сразу же его пронзила острая боль в боку.
- Илар не должен брыкаться, - прогудел кадавр. - Франк донесет его до дому. Илар был белый- белый, как снег. И лежал как мертвый. Но Франк догадался, что Илар еще не до конца умер и...
- Шпафибо, Франк, - отозвался пилот, еле шевеля разбитыми вспухшими губами, и осторожным движением руки вытер с лица холодный обморочный пот. - Я тфой довжник...
И вдруг глубокое синее небо, которое он отрешенно созерцал, резко сменилось хорошо знакомыми потолочными панелями тамбура со скрытыми светильниками, погрузочными манипуляторами, крепежными лентами с карабинами, панелями приборов - это окружил больного со всех сторон до мелочей привычный и родной интерьер хроноджета. Илар увидел в необычном ракурсе встревоженное, виноватое лицо Елены и не сразу признал ее. Гибкая фигурка, видимая до пояса, боком-боком возле стены поплыла рядом с ним. Все это шествие влетело в медотсек, где встретил их довольно бодро себя чувствующий профессор Фердинанд Хейц.
- Папа Хейц! - заорал гомункулус.
Бедняга Франк от радости лицезреть хозяина едва не уронил Илара и только врожденное чувство долга помогло ему донести свою ношу до места назначения. Пилота взгромоздили на 'прокрустово ложе', где умные автоматы проводили осмотр пациента, ставили диагноз, удаляли все лишнее и вставляли недостающее. Короче говоря - лечили.
Боже, как они отделали тебя, подлецы, - искренне огорчилась Елена, погладила пилота по лбу и отошла в угол, смущенная явным нежеланием пострадавшего принимать лицемерные ласки предательницы.
- Шдрафшуйте, профешшор... - прошамкал Илар, чувствуя, как сознание медленно погружается в болото наркоза.
- Приветствую тебя, о шепелявый мой воин! Вы приобрели прекрасный польский акцент... Ну что ж, друзья... по каторге, - жизнелюбиво сказал профессор, - вот мы и собрались все вместе. Давайте-ка выпьем чего-нибудь покрепче и выкурим трубку мира.. С нашей стороны было бы опрометчиво сыграть в ящик на пороге славы, не окончив описания собранного нами старинного obiets d'art? Не так ли, Франк?.. Ха-ха... юмор висельника.
- Боюсь, дорогой профессор, что я опять огорчу вашу милую компанию, - сказала Елена, поставив изящную руку на столь же изящное бедро.
Одетая в корабельную черную униформу с серебряными галунами, она выглядела чертовски эффектно. Ни дать ни взять - голливудская блондинка, суперзвезда, героиня звездного боевика.
- Через час или два мы стартуем, - твердым голосом произнесла она, и чтобы все окончательно уяснили, кто теперь здесь командует, недвусмысленно поправила ремень, который оттягивался кобурой с тяжелым 'скорп-файером'. - По дороге я высажу вас вблизи какого-нибудь Опорного пункта, а сама отправлюсь дальше... Впрочем, вас это уже не должно интересовать.
- Вы хотите сказать, милая барышня, - галантно вскинув голову, сказал Фердинанд фон Хейц, - что в случае неподчинения вашим приказам, прибегните к оружию, будете стрелять в людей, в нас то есть? Но позвольте, как же вы сможете совершить убийство? Ведь не станете же вы уподобляться дикарю. Насколько я понял, вы цивилизованный человек... наконец - христианка... Или вы не верите в Бога?
Елена прижалась спиной к стене и произнесла, бледнея:
- Ваш Бог умер, когда создали 'Иллюзорий', а вместе с ним и проповеди о морали. Поэтому я создала СВОЮ мораль.
- Любопытно бы узнать, каков ее главный постулат?
- Все морально, что полезно мне.
- Знакомая формулировочка... ничего нового в этом нет. И все же я не верю в ваше злодейство. На
