— Угу. — Айнштофф несколько секунд шевелил усами, потом решительно сказал: — Тогда бери два десятка бесов, добровольцев, раздай им клюшки для гольфа… и бронежилеты пусть наденут.
— А им нэ-э-э тяжэ-э-эло будэ-э-эт? — проявил несвоевременную заботу о бесах Пенделль. Может быть, ему просто стало скучно. — К бронэ-э-эжилэ-э-эту првычку нужнэ-э-э имэ-э-эть.
— Справятся, — отмахнулся Айнштофф. — Не тяжелее мешка с цементом.
— Но зачэ-э-эм?
— Затем, что форма дисциплинирует! Как встанут в строй в бронежилетах, сразу почувствуют себя не подсобниками задрипанными, а войсковой частью особого назначения. Могут даже название себе присвоить — «зеленые жилеты»!
— Не получится, — коротко ржанул Большой Болт. — «Зеленые жилеты» никак нельзя.
— Почему? — Кажется, впервые голоса обоих старших демонов, Пенделля и Айнштоффа, прозвучали в унисон.
— Желтенькие они, — язвительно-любезно ответил черт. — Такого цвета… несвежей канарейки. Поэтому и лежат, иначе давно сперли бы.
— Гхрм! — Усы Айнштоффа распушились от возмущения. — Черт Большой Болт! Дозволяю приступить к выполнению задания! Доложить о выполнении приказываю за час до захода солнца! И помни, твое следующее звание сейчас зависит только от тебя. Свободен!
— Слушаюсь! — Болт так гаркнул в ответ, что Пенделль сморщился и картинно заткнул уши мизинчиками. Четко прищелкнув копытами, развернулся на месте, скомандовал, подмигнув Шнырку: — Проводник, за мной!
На то, чтобы выйти из кабинета, ему потребовалось сделать два небольших шага. Бес двинулся за ним мелкой рысью, больше всего напоминавшей «бег на месте».
Долго, наверное, целую минуту, старшие демоны молча смотрели на дверь, за которой скрылись Большой Болт и Шнырок. Первым открыл рот Пенделль:
— Э-э-эсли он выполнэ-э-эт заданиэ-э-э, то получит зва-ниэ-э-э стэ-э-эршэ-э-эго чэ-э-эрта. А э-э-эсли нэ-э-э выполнэ-э-эт?
— Загремит в младшие, — с солдатской прямотой ответил Айнштофф. — И три четверти моих подчиненных разорятся. — Он помолчал и добавил: — Они поставили по пятьдесят грешных душ каждый на повышение.
— По пятьдэ-э-эсят? — с уважением протянул Пенделль. — А гдэ-э-э… гдэ-э-э принимают ставки, нэ- э-э подскажэ-э-этэ-э-э?
— Итак, вот он, рубеж обороны! — Ганц прочертил каблуком линию поперек дороги. — Арра, птичка моя, а что это ты там делаешь?
— Не мешай, потом объясню, — отмахнулась она. Девушка сидела на корточках, метрах в ста впереди черты, и, наклонившись вперед, возилась в дорожной пыли. В этот момент раздался слабый треск, и из-под ее ладоней вырвался сноп зеленых искр. Пыль поднялась вверх, и серое облако скрыло голову и плечи Арры.
— Тьфу! — Она отпрыгнула в сторону и запоздало вспомнила: — Не называй меня птичкой!
— Как скажешь, птичка, — привычно согласился Ганц и повернулся к Джузеппе.
Магистр устроился на травке, метрах в ста позади черты, и мудрил сейчас над крохотным серым перышком. Откуда оно взялось, Ганц не заметил.
— А ты чем занимаешься?
— Не мешай, потом объясню. — Джузеппе отпустил перышко, и оно медленно и плавно опустилось на землю.
— Вот они, маги! Мало того, что слова одни и те же, но ведь даже тон одинаковый! — горько пожаловался Ганц в пространство. — Ну как с ними нормальному человеку дело иметь?
— Тебе что, заняться нечем? — вынырнула из очередного пыльного облака Арра.
— Почему это нечем? Снаряжение надо проверить… — Он сунул руки в карманы и покачался с пятки на носок. Сказал задумчиво: — А еще такую ловушку можно сделать: выкопать большую яму, а на дно острых кольев понатыкать.
— При чем здесь яма с кольями? Ты же не на волков охотиться собрался, — рассеянно ответил Джузеппе. Он смотрел не на Ганца, а на перышко, которое снова, медленно кружась, опускалось вниз. — Да что же такое? Все ведь правильно делаю!
— А при чем здесь волки? Я, между прочим, в молодости на одного мага такую ловушку поставил.
— И что, хочешь сказать, он в нее попал? — удивленно спросил магистр, поднимая голову.
— Нет, конечно, он же не идиот был! Но очень удивился и даже сказал…
Опять раздался треск, и прямо в лицо Арры взметнулись теперь красные искры пополам с пылью. Она снова отскочила в сторону и закашлялась. Потом сердито прикрикнула:
— Перестань отвлекать нас, убийца! Придумай себе дело в конце концов!
— Да ладно, ладно, молчу. — Он снял с плеча арбалет. — Оружие вот сейчас проверю, стрелы посчитаю…
Убедившись, что тетива нигде не перетерлась, пружина держится крепко, а стрел в достатке, он закинул арбалет обратно за спину, раскрыл свой мешок и начал в нем копаться.
— Так, это нам не понадобится, это тоже, — бормотал он, осторожно доставая одну за другой разноцветные бутылочки и не менее осторожно снова пряча их в мешок.
— Ага, — довольно громко сказал Джузеппе.
Он поднялся с травы и смотрел вслед перышку, которое, поднявшись метра на три над землей, теперь летело, легко преодолевая слабый встречный ветерок. Летело на восток, в ту сторону, откуда ждали появления вероятного противника. Проводив перышко удовлетворенным взглядом, магистр обратил свое внимание на Ганца:
— Что это у тебя?
— Да так, кое-что по старым дедовским рецептам, — туманно ответил тот.
Арра, устроив последний фейерверк, подошла к ним, старательно отряхиваясь:
— Я закончила. Ганц, да что, эта твоя кошелка, бездонная что ли?
— Не бездонная, а хорошо организованная. И вообще я не собираюсь отвечать ни на какие вопросы, пока вы, господа маги, не расскажете, чем это вы только что занимались.
Джузеппе и Арра переглянулись и одновременно пожали плечами.
— Я э-э-э… я, собственно, ничего особенного не делал, — первым заговорил магистр. — Это перышко, оно сейчас летит навстречу бесам, и когда они появятся, даст нам знать.
— Как?
— Синий мерцающий огонек. — Джузеппе отвечал тоном отличника на экзамене. — Бесы его не заметят. Вообще никто не увидит, кроме меня.
— Понятно, — кивнул Ганц и перевел взгляд на Арру.
— А я с дорогой повозилась, — послушно доложила девушка. — Теперь, когда они сюда подойдут, она тоже пойдет… Я не очень знаю, как тебе объяснить, но бесы вроде будут вперед идти, а дорожка из-под них — назад уходить. То есть для себя они продолжают двигаться, а для нас на одном месте топчутся. Очень удобно.
— Вроде белки в колесе? Действительно, удобно, — ухмыльнулся Ганц. — А это теперь навсегда так останется или ты сможешь потом расколдовать?
— Само восстановится, к вечеру. Так что это у тебя за бутылочка?
— Эта? — Он посмотрел на зажатую в кулаке узкую высокую склянку, на дне которой перекатывались, не смешиваясь, несколько капель пурпурной вязкой жидкости. — Это такое… не знаю, как тебе объяснить, — не удержался и очень похоже передразнил он, — в общем, особо заговоренная, сверхпрочная колба, а в ней… эта штука все насквозь прожигает, даже камень.
— Она у тебя плотно закупорена? — Джузеппе сделал шаг назад.
— Естественно. Нет, я думаю, сейчас нам эта игрушка не понадобится. — Ганц довольно небрежно убрал опасную бутылочку в сумку и вытащил другую, низенькую и круглую, с клубочком желтого, удивительно плотного тумана внутри. — А вот, смотрите, веселящий газ. Кидаешь эту колбу в гущу врагов,
