эпросы Ноизаила отвечай, но аккуратнэ-э-э. Если чтэ-э-э, хватайся за шишку и стони.
— Сознание потерять можно? В случае чего? Прежде чем ответить, старший демон подумал.
— Можно, но только в крайнэ-э-эм случае, — наконец разрешил он. — Вообщэ-э-э-то должно хватить жалобных стонов и судорожных подэ-э-эргиваний хвостом. Будь проще и убэ-э-эдительнее, не перэ-э- эбарщивай.
Пенделль снова осмотрел жертву коварных аборигенов и остался доволен. Он коротко кивнул бесу, приказывая следовать за собой, и двинулся к выходу. Шнырок послушно потрусил следом, проверяя шишку, которая уже переставала умещаться на
лбу.
— Что?! — взревел Ноизаил. Поскольку находиться в кабинете в образе огромного пса было довольно неудобно, Повелитель Блох вернулся к обыденному, так сказать, облику дьявола. — Что ты сказал! — Он стукнул кулаком по столу так, что чучело летучей мыши на стене закачалось и сложило крылья. — Повтори!
Шнырок без всякого напряжения, очень натурально затрепетал.
— И всяческие оскорбления, — повторил он дрожащим голоском. — Старшего черта Шкелета, беса Дымка и меня оскорбили действием, — он слегка коснулся огромной шишки, — а вас, Повелителя Блох, словесно. — Попятился от вскочившего из-за стола дьявола, но мужественно продолжил: — Обзывали разными нехорошими словами, всячески унижали и угрожали.
Пенделль, топтавшийся у дверей (Ноизаил принципиально никогда не предлагал посетителям присесть, даже стульев в своих кабинетах никогда не держал), испуганно замер. Это был уже явный перебор, ничего такого про оскорбления и угрозы самому Повелителю Блох в сценарии не было. Однако… однако ход вполне разумный. Теперь Ноизаил взбешен настолько, что наверняка не станет поручать Пенделлю разобраться своими силами. А вполне мог сказать что-нибудь вроде: «Ты вербовочный пункт потерял, ты его и возвращай». Нет, теперь он захочет лично руководить усмирением мятежного мира! Молодец, Шнырок, умен, бес! И вообще, надо отдать ему должное, блестяще держится, а ведь впервые дьяволу докладывает. Когда эта заваруха с Лагосинте-ром закончится, надо будет, по результатам, оформить ему документы и подать на повышение в звании, на старшего беса. И подыскать работенку на должности младшего черта, чтобы перспектива была… С кадрами надо работать, это давно известно. Дельные сотрудники сами собой, из ниоткуда, не появляются, их надо выращивать. А Шнырок очень даже стоит заботы — сообразителен, инициативен, деловит… зарывается иногда, не без этого, но исключительно от старательности и от молодого, глупого нахальства.
Ноизаил тем временем притомился топать ногами и орать, плюхнулся обратно в кресло и рыкнул повелительно:
— Всех заместителей ко мне! Я этих туземцев… живыми брать! Я лично с ними разговаривать буду!
ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ
КОМАНДИР ВЗВОДА ТОВАРИЩ ДЕМОН
Местифуфель бил чечетку. В своем крохотном кабинете-чуланчике, за тщательно запертой дверью, чтобы никто не увидел и не донес. Взыскание, если начальство узнает, скорее всего не наложат, проступок мелкий, но в личном деле поме-точку могут сделать — склонен к необоснованному расходу энергии. В «Ад Инкорпорейтед» не поощрялось, когда сотрудники тратили время и силы на что-либо, не идущее непосредственно на пользу компании, а умение танцевать никогда не входило в утвержденный список необходимых навыков для торговых агентов. И совершенно правильно, поскольку от умения дрыгать ногами в такт музыкальному сопровождению никакой выражающейся в валютном эквиваленте пользы быть не может.
Местифуфель, относящийся к инструкциям со всем подобающим трепетом и уважением, наверное, никогда и не узнал бы о существовании чечетки, если бы не нелепая случайность. Будучи по делам в одном из множества миров, входивших в сферу интересов «Ад Инкорпорейтед», он вынужден был сопровождать грешника, которого он в тот момент обрабатывал, на концерт. Мероприятие показалось ему очень длинным и очень скучным. Демон с недоумением поглядывал на своего подопечного, который с явным удовольствием внимал унылому завыванию артистов, выходящих на большую сцену то по одному, то парами, то по трое- четверо. А несколько раз они вываливали целой толпой, человек по двести, благо площадка позволяла им всем уместиться, и голосили так, что приходилось зажимать уши. Было, правда, несколько номеров, которые слегка разогнали скуку — вышел скрипач, весь в черном, сыграл пьесу, очень нервную и злую, и, едва опустив смычок, не дожидаясь аплодисментов, не поклонившись, быстро повернулся, так что фалды фрака затрепетали в воздухе, и стремительно ушел, оставив зал в растерянности. Местифуфелю понравилось. Была еще женщина-гимнастка, которая завязывалась в такие немыслимые узлы, что вызывала просто научный интерес, а кроме того, демон вместе с остальными зрителями искренне порадовался, когда с балерины во время прыжка слетела плохо закрепленная юбка. Но в целом, этот концерт был серьезным испытанием.
В антракте, сумев без очереди добыть бутылку пива в буфете, демон попробовал уговорить своего грешника потихоньку смыться, поскольку слишком много культуры тоже вредно для здоровья. Тот уставился на него круглыми глазами:
— Ты что?! Во втором отделении Наливайко будет танцевать!
Заранее исполненный отвращения к неведомому Наливайко, Местифуфель вернулся в зал. Тем более не смягчил его чувствительный удал локтем в бок, которым сосед-грешник дал понять, что появившийся на сцене невысокий рыжий паренек в широкополой шляпе и есть тот самый «гвоздь программы». Судя по овации, которой разразился зал, все остальные зрители с соседом были согласны. Зазвучала быстрая ритмичная музыка, и снова раздались дружные аплодисменты. Паренек коротко ухмыльнулся, тут же снова стал серьезным, легко взмахнул тросточкой и неожиданно выдал такую дробь ногами, что Местифуфель ахнул и замер. Он был покорен с первого движения, чечетка оказалась именно тем искусством, которое нашло моментальный и полный отклик в его артистической душе.
Демон понял, что не будет счастлив, пока не научится бить чечетку. Разумеется, службу из-за этого он не забросил, продолжал относиться к ней со всем подобающем рвением, но в редкие свободные минуты запирался на ключ от чужих глаз и Упоенно стучал копытами. Время шло, но как Местифуфель ни старался, ничего близкого к тем коленцам, которые выкидывал тогда на сцене рыжий паренек, не получалось. В конце концов он пришел к резонному выводу, что самостоятельность хороша, но без учителя в этом деле толка не будет, взял положенный ему очередной двухнедельный отпуск и стал искать Наливайко. У кого же учиться, как не у него?
Время, прошедшее с той минуты, когда Местифуфель впервые увидел чечеточника на сцене, прошло для них по-разному. Полсотни лет для демона — пустяк, никак не отражающийся на внешности, а Наливайко за эти годы превратился в худощавого старика, в полном соответствии с фамилией сильно пьющего. Впрочем, это оказалось даже к лучшему. Явление Местифуфеля, который решил, что будет учиться чечетке в своем естественном облике, с ящиком водки «Орфей» на плече, Наливайко принял за очередной приступ белой горячки. Попробовал было полечиться рассольчиком — никакого эффекта. Пару дней не пил совсем — тоже не помогло. Тогда он махнул рукой, достал из ящика первую бутылку и согласился посвятить назойливую галлюцинацию в тайны своего искусства. Галлюцинация обнаружила неплохой музыкальный слух, чувство ритма, знакомство с азами и фантастическое желание выучиться. Наливайко, который, несмотря на то что давно считался «позабытой знаменитостью», оставался непревзойденным мастером, умилился, перешел с галлюцинаций на «ты» и велел называть чечетку степом. После этого началась
