— Только здесь, на дороге, светиться не стоит, — высказала свое мнение Арра. — Вон лесочек, видите, справа? Наверняка там найдется подходящая полянка.
— Разумно, — согласился Джузеппе, а Ганц подмигнул:
— Молодец, птичка! Заодно и перекусим в тенечке.
— Не называй меня птичкой. Обжора.
— Это я-то обжора! — обрадованно возмутился Ганц. — кто на моем постоялом дворе больше всех сердился, что еды нет? Кто даже меня сварить хотел?
— Нахальное вранье! — всплеснула руками Арра. — Никто тебя варить не собирался!
— Может, ты и не собиралась, но угрожала, — стоял на своем Ганц. — А я, между прочим, от страха чуть не умер!
— Кончай врать, ты, болтун несчастный! — Она тряхнула головой, словно отгоняя надоедливое насекомое, и ускорила шаг.
— Это я болтун? — Ганц без труда догнал ее. — Я?! — переспросил он и ткнул себя в грудь указательным пальцем.
— Ты! — Для большей убедительности она тоже ткнула ei пальцем. С такой силой, что Ганц качнулся и едва не упал.
— Я?! — Он снова догнал ее и теперь стукнул себя в грудь кулаком.
— Ты! Болтун! — Арра кулаком бить не стала, но рявкнула так, что Джузеппе, вынужденный идти все быстрее и быстрее, чтобы не отстать от ссорящейся парочки, поморщился и нервно оглянулся вокруг.
— Ну, болтун, — неожиданно мирно согласился Ганц. — А почему несчастный?
— Потому что нахальный, противный, назойливый, — отчеканила девушка. — И бестолковый!
— Бестолковый?! — снова взвыл Ганц.
В общем, до предложенного Аррой лесочка дошли хотя и довольно шумно, но зато очень быстро. Подходящая полянка отыскалась почти сразу — за первыми же рядами деревьев. Маленькая, покрытая густой травой, в которой прятались гроздья мелких белых цветов на тонких стебельках, и окруженная, словно изгородью, невысокими кустами с разноцветными резными листочками, она выглядела, как ни странно звучит подобное определение по отношению к поляне, очень уютной. Продолжать скандал в таком дивном местечке было просто нелепо.
— Какая прелесть, — выдохнула Арра, опускаясь на колени. Осторожно понюхала хрупкий цветочек и сообщила: — Чистым медом пахнет!
Ганц, недолго думая, сбросил с плеча мешок, снял арбалет и, аккуратно положив рядом, растянулся на траве во весь рост. Простонал блаженно:
— Мягко как… Джузеппе, ты что топчешься? Падай рядом!
— Сейчас. — Магистр сделал несколько осторожных шагов, наклонился, провел ладонью по траве и только потом сел. Коснулся кончиком пальца ближайшего белого цветочка, отщипнул крохотный лепесток. Поднес к глазам, осмотрел внимательно, потом позволил легкому ветерку сдуть лепесточек с пальца. Нахмурился.
— Тебе что-то не нравится? — удивленно спросил Ганц. Арра, по-прежнему стоя на коленях, подняла голову и тоже уставилась на магистра.
— Не знаю. — Джузеппе с сомнением покачал головой. — Вроде все чисто. Магии поблизости вообще никакой не ощущается, ни нашей, ни их. — Он неопределенно махнул рукой в сторону. — Нормальная полянка, просто очень уж симпатичная и, главное, вовремя подвернулась. Паранойя, наверное.
— Наверное, — серьезно согласился убийца и, перекатившись на живот, приподнялся на руках, собираясь встать. — Пойдем дальше?
— А смысл? — вмешалась Арра. — Я тоже никакой опасности не чувствую, а то, что полянка, как ты говоришь, слишком симпатичная… — она огляделась и пожала плечами, — нормальная полянка. Травка, цветочки — все как положено. Красиво, конечно, но ничего особенного. Уголок природы.
— Да? Ну, может быть. — Джузеппе наконец сел. — Я, честно говоря, с уголками природы больше по картинам знаком. Пейзажи всякие… Но если ты считаешь, что среди них много такого, — он вытянул ноги, стараясь как можно меньше мять траву, — с цветочками… я передохну немного, а ты ставь пока защиту, как в прошлый раз. По веревочке.
Ганц снова расслабился, только продолжал косить глазом в сторону Арры, возившейся с аккуратно разложенной на траве веревочной петлей. Впрочем, его не особенно интересовали заклинания, которые она бормотала, просто ему нравилось смотреть на девушку. Магистр сначала тоже внимательно следил за ее действиями — контролировал. Потом, убедившись, что Арра работает четко и вполне профессионально, отвлекся, задумался о чем-то своем.
— Готово.
— Что?! — Джузеппе вздрогнул, потряс головой. — А, сделала? Хорошо. Ганц, давай сюда фляжку. Я сам этого черт выпущу, а то остальные тоже полезут. Лови их потом…
— Куда полезут? Они же спят, — возразил Ганц, но фляжку послушно протянул.
Магистр недовольно посмотрел на него, проворчал что-то невнятное. Но когда он снял крышку, из широкого горлышка действительно высунулись три сизых щупальца. Ганц сел и взял в руки арбалет так, чтобы в одну секунду привести его в боевое положение. Не то чтобы он собирался стрелять в эти сгустки тумана: движение было скорее машинальным — та самая предосторожность «на всякий случай».
Неведомым образом определив, какое именно облачко ему нужно, Джузеппе аккуратно выпустил одно, затолкав остальные снова во фляжку. На этот раз превращение сгустка сизого тумана в рогатого и хвостатого черта не произвело на зрителей никакого впечатления. Привыкли. Спокойно смотрели, как мохнатое тельце сконденсировалось на траве, как Шкелет сел машинально одернул черно-белый пиджак, нервно огляделся.
Ничего хорошего он не увидел. Перед ним сидели все те же трое — хулиганы, напавшие на вербовочный пункт. Хотя сейчас они, кажется, настроены вполне мирно. По крайней мере стрелой в лоб никто не тычет и дубинкой между рогами не бьет': Девица, правда, выглядит довольно хмурой, зато долговязый уставился на него с явным любопытством. Хотя и держит арбалет в руке, но стрелять вроде бы не собирается. Пока. Ну ладно, пусть разглядывает, лишь бы в драку не лез. Шкелет перевел взгляд с Арры и Ганца на Джузеппе. Ага, это тот самый бородатый толстый дядька, которого он так неудачно пытался завербовать. Несомненно, он самый приятный из этой троицы, даже улыбается. Правда, улыбка совершенно не соответствует ни одному из установленных образцов — так, слабое подобие формы двенадцать, пункт восемь дробь «д», но чего ждать от дикарей! Только не полного и тщательного исполнения параметров. Тем не менее… Очевидно, что они осознали свою ошибку. Поняли, против какой силы сдуру выступили. Раскаялись и теперь хотят искупить, только не знают как. Ничего, сейчас он им все объяснит. Подробно и с примерами.
Шкелет шевельнул брезгливо копытцем траву, обвел взглядом лица троих сидящих напротив людей и, остановив свой выбор на Ганце, сказал сварливо:
— Дали бы хоть подстилочку какую! Щекочется ведь!
— А ты еще меня нахалом обзывала, — с упреком сказал тот Арре и, не вставая, подтянул к себе за длинный ремень мешок, валяющийся рядом на траве. Из маленького бокового кармана он вытащил квадратный кусок плотной ткани. Хотел протянуть Шкелету, но Арра перехватила.
— Лучше я.
Она взвесила подстилку на ладони, поморщилась и швырнула ее вверх. Ткань взлетела с легким шелестом, расправляясь в воздухе, и аккуратно спланировала точно в центр веревочного круга. Шкелет немедленно перебрался на подстилку и сел, поджав ноги по-турецки.
— Некоторые в таких случаях говорят «спасибо», — намекнул Ганц.
— Еще чего, — презрительно сморщился старший черт. — Это вы мне «спасибо» будете говорить, если я соглашусь забыть о всех безобразиях, что вы натворили. Но сначала все трое будете у меня в ногах валяться и прощения просить. — Он мечтательно закатил глаза и закончил почти шепотом: — Долго будете валяться, а я еще подумаю, ой как подумаю…
Ганц и Джузеппе синхронно подняли брови и переглянулись. Шкелет вздрогнул. Конечно, в данный момент ему в лоб не направлена стрела — но арбалет, вот он, рядом, у долговязого в руке. И эта рука,
