— Учись! Вот что я еще тебе скажу: ты не был на фронте, вот поэтому тебя так и пробирает, хотя ты и врач и, насмотревшись на всякое, вроде бы должен и привыкнуть. Оно и понятно: здесь, на фронте, все по–другому, не так, как в больнице. Поверь мне, если я начну обо всем задумываться, мне только и останется, что пустить себе пулю в висок. Пару минут назад я задумался. И что? Это куда хуже, чем лежать мордой в грязи под ураганным огнем русских. И я дал себе зарок: никогда и ни о чем не задумываться, братец! Ладно, ты давай одевайся, и поехали… Домой, так сказать…
Чему–то усмехнувшись, Шванеке побрел к саням: широкоплечий, а сейчас в этом тулупе квадратный почти. Дойчман посмотрел ему вслед, и по лицу его мелькнула едва заметная, нерешительная улыбка. «Домой…» — подумал он. Вот когда я вернусь к Юлии, тогда и скажу, что я вернулся домой. А теперь? Домой? К кому? К Крюлю? Не задумываться ни над чем… Отключаться… Как это — отключаться? Человеку в двух шагах от тебя сносит полчерепа, он бежит с криком «ура», а ты должен об этом не задумываться? Не замечать этого?! Шванеке вот задумался, и выяснилось, что для него это хуже, чем лежать под ураганным огнем. Как эти люди будут жить безногими? Как жить, если ты даже ходить по–человечески не можешь? Домой… Куда? К Юлии? Или к Крюлю? Бред. Вернувшись в хату, Эрнст стал готовиться к отъезду «домой».
Обер–фельдфебель Крюль был по уши в работе. Перед ним на столе были разложены схемы траншей, которые предстояло вырыть, и он занимался тем, что отмечал красным цветом уже готовые участки. Карта была масштабом 1:2000. В результате его дотошных расчетов выяснилось, что 2–я рота прорыла на целых пятьдесят метров меньше положенного. Следовательно, план был недовыполнен несмотря на то, что всем были выданы кирки, лопаты, даже взрывчатку и ту использовали. Даже невзирая на 10–часовой рабочий день. В глазах Крюля это выглядело невыполнением поставленной задачи, чуть ли не вредительством. А с кого спросят? С него, с Крюля, разумеется. Пятьдесят метров недокопа! Он пересчитал все снова, но эти злополучные полсотни метров как были, так и остались. Судя по всему, оберлейтенант Обермайер пока что был не в курсе. И Крюль живо представлял, как явится пред светлые очи своего непосредственного начальника. Но сначала Крюль, как и все командиры его ранга, призвал к себе старших групп. И поскольку заодно решил пропесочить их и за неуклонно падавшую воинскую дисциплину, приказал всем одеться по форме: ну, там, при ремнях, в одежде по форме, при касках.
Перед тем как войти, унтер–офицер Петер Хефе, многозначительно посмотрев на своих коллег унтер–офицеров Кентропа и Бортке, покрутил пальцем у виска.
— Он сегодня явно в ударе, ребятки! Так что держите ухо востро — наверняка отправит нас потом сортиры драить!
Войдя в канцелярию, все трое, как полагается, доложили о прибытии сидевшему за столом обер– фельдфебелю Крюлю. Перед ним были разложены на столе схемы траншей.
— Ага! — звучно произнес Кентроп.
Крюль тут же взвился:
— Именно «ага»! Наверное, придется всю 2–ю роту распихать по богадельням. Вечно тащится в хвосте. Наверное, думают, что русские будут сидеть и дожидаться, пока 2–я рота изволит прорыть траншеи! Вот здесь…
Крюль кулаком стукнул по одной из схем.
— Вот здесь я все точно рассчитал — на целых 50 метров меньше положенного!
— А ты случаем не ошибся? — вкрадчиво осведомился Бортке.
Обер–фельдфебель побагровел:
— Вы не в кабаке, унтер–офицер Бортке, а на службе! И я требую…
— Заткни глотку! — рявкнул Петер Хефе, которому надоело это представление.
Сняв каску, он уселся на ящик и взял со стола Крюля несколько схем:
— Вот этот кусок можно рыть только по ночам. Когда светло, он у русских как на ладони.
— Ну и что?
Крюль выхватил листок из рук Хефе:
— Вон люди на передовой! Живут ведь как–то! И никто не обсирается от страха!
— На передовой они живут, уже зарывшись в землю. А мы еще только зарываемся.
— Но здесь не курорт!
— Не курорт, это точно. Зато мы для «иванов» — живые мишени. И легкие к тому же. День–деньской роем, роем, роем на глазах у них.
Бортке, по примеру Хефе, тоже снял каску:
— Может, ты как–нибудь сам выберешься к нам да поглядишь что к чему?
— Что–что?
Обер–фельдфебель даже невольно отпрянул, услышав такое.
— Отвечают за все старшие группы, — едва ли не ласково проговорил он.
Но над предложением Бортке призадумался. Да, с этими старшими групп нужно держать ушки на макушке.
— Если батальоном будут недовольны наверху, тут черт знает что начнется!
— Так пусть эти, что наверху, спустятся вниз и поглядят, в каких условиях приходится работать батальону, — недовольно произнес Хефе.
— Ладно, не будем спорить, а то ерунды наговорим, — примирительно произнес Кентроп. — Но сам подумай, кто–нибудь из командования батальоном хоть раз побывал здесь? Может, у тебя есть на этот счет вразумительная идея? — напрямик спросил он Крюля.
Кентроп единственный из всех продолжал стоять, причем даже оставив каску на голове. И спокойно, чисто по–служебному, официально смотрел на обер–фельдфебеля Крюля.
И подчеркнутая официальность Кентропа, причем без намека на подхалимаж, возымела действие. Крюль, лишь мельком взглянув на Кентропа, ничего ему не ответил и тут же повернулся к Хефе:
— Мы должны попытаться работать и в светлое время суток. Кровь из носа, эти пятьдесят метров необходимо нагнать. Вон на передовой наши товарищи ежедневно рискуют жизнью, а мы что? В прятки с русскими играть должны?
— Вот это верно! — произнес незаметно вошедший обер–лейтенант Обермайер.
Он пробрался сюда через боковую дверь из разрушенной части дома. Все вытянулись по стойке «смирно», но Обермайер махнул рукой. Подойдя к столу, он взял схемы.
— Аккуратная работа, обер–фельдфебель, ничего не скажешь.
— С точным соблюдением масштаба, герр оберлейтенант. Так мы можем ежедневно контролировать объемы проведенных работ.
— На самом деле?
— Так точно, герр обер–лейтенант.
— Из–за письменного стола?
Обер–лейтенант Обермайер положил схемы на стол Крюля:
— Но вы же наносили все данные на карту не на местности, а здесь. Кто может быть уверен, что в ваши расчеты не вкралась ошибка? Что эти пятьдесят метров никуда не делись? Лучше будет, обер– фельдфебель, если вы завтра с утра на месте проверите верность своих расчетов. Вместе с ротой выйдете на место работ, там обойдете все прорытые траншеи и согласно масштабу сверите их с картой. Тщательнее всего проверьте именно те участки, которые находятся в пределах видимости противника.
Крюль не нашелся, что ответить. Он явно не рассчитывал, что все так обернется. Даже сердце заколотилось от страха. Он чувствовал, что побледнел как смерть, потому что унтер–офицеры, глядя на него, невольно улыбнулись.
— Вам все ясно, обер–фельдфебель?
— Так точно, герр обер–лейтенант.
Накрепко засевшая в нем исполнительность все же привела его в чувство.
— Значит, завтра с утра. Когда вы отбываете, Хефе?
— В половине шестого, герр обер–лейтенант.
— Вот и отлично. Прихватите с собой обер–фельдфебеля.
— С удовольствием, герр обер–лейтенант!
Тут Обермайер резко повернулся:
