Прежде всего — для площадки казначейских облигаций. На рынке S&P и на Нью-Йоркских рынках
некоторые крупные брокеры являются также и крупными трейдерами.
Велики ли шансы при теперешнем ужесточившемся контроле поймать за руку тех, кто
злоупотребляет двойной торговлей [совмещение собственной торговли и работы с приказами клиентов]?
Сейчас по-прежнему крайне сложно собрать необходимые безупречные аудиторские улики на рынке
с «открытым выкриком»
Предположим, что облигации идут по 95,00 и на рынок вдруг обрушиваются медвежьи новости.
Брокер исполняет большое количество приказов клиентов и занимается собственным счетом, а
рынок идет прямиком от 95,00 к 94,00. Свои облигации он продаст по цене 94,31, 94,30 и 94,29, а
клиентские — по 94,27 или ниже. [На рынке облигаций 1 пункт равен 32 тикам.] Как ему вывернуться из
такой ситуации?
Он мог бы передать другому брокеру свой приказ или приказы своих клиентов. Либо он мог бы сам
исполнить все — свои и не свои — приказы, но на своем проставить номер другого брокера.
Возможность обойти дополнительную проверку есть всегда. Поймать ловких мошенников, как
правило, трудно.
Не слишком ли велико искушение при двойной торговле?
Нет. Испытав это на себе, могу сказать, что двойная торговля повышает результативность площадки, но является слишком тяжелым бременем для отдельного человека.
Не следует ли изменить правила и запретить двойную торговлю?
Сложный вопрос. Что важнее: результативность рынка или честность отдельного человека? Я не
сомневаюсь, что двойная торговля значительно повышает ликвидность системы, что, вероятно, важнее, чем возможность обмана со стороны незначительной части трейдеров. Кроме того, даже
если двойная торговля будет запрещена, то мошенники все равно найдут способ украсть, ибо
считают, что именно так и следует делать деньги в этом бизнесе.
Когда вы впервые занялись казначейскими облигациями?
В сентябре 1977 года я переехал в Чикаго и стал брокером на площадке казначейских облигаций.
Мне только что исполнилось двадцать пять, и я был везучим. В ноябре того же года я приехал в
Нью-Йорк и посетил восемь известных компаний, семь из которых открыли у меня счета. Я оказался
в нужном месте и в нужное время.
Когда вы начали торговать на площадке со своим счетом?
В 1979 году.
Не хотелось ли вам оставить брокерство, чтобы иметь возможность сосредоточиться на торговле?
На самом деле все было как раз наоборот. Я начинал с обслуживания клиентов и с 1979 по 1981 год
создал крупную базу клиентуры. На тогдашнем рынке мы были мощной силой. То, что я стал еще и
трейдером, — это, вероятно, самое ужасное из того, что я когда-либо совершил. В молодости я был
превосходным брокером, и ставь я только на это, то через десять лет имел бы то же, что и сейчас, избежав тяжких мук торговли. Я считаю ее неблагодарной и непрестижной игрой.
Это неожиданное заявление. Ведь вы намного превзошли других трейдеров.
Мне кажется, что как брокер я добился бы много большего. В этом деле я действительно преуспел, и
оно соответствовало моему характеру.
Тогда зачем же вы втянулись в торговлю?
Торговать я начал потому, что некоторые клиенты говорили мне: «Вы так хорошо разбираетесь в
рынках — почему бы вам не заняться просто торговлей?» Поначалу я сопротивлялся, однако, выдержав шесть месяцев, все же начал торговать. А дальше пошло по возрастающей.
Вы помните свои первые сделки?
В своей первой сделке я сыграл на повышение и заработал кое-какие деньги. Затем я открыл спрэд
«покупка облигаций/продажа бумаг «Джинни Мэй», что было почти равносильно длинной позиции.
