произошло автоматически по достижении критической точки отсечения потерь на уровне 50
процентов, не так ли?
На самом деле, когда мы перестали торговать, потери были все еще чуть ниже 49 процентов. Не
доходя до уровня автоматической остановки, мы ликвидировали все позиции и обратились к
инвесторам за разрешением перейти на новую, более низкую точку отсечения потерь.
Благодаря произошедшему, впредь вы стали бы действовать как-то иначе?
Я бы сократил позицию чуть быстрее, чем сделал это раньше, но торговал бы по-прежнему. Мне
как-то сказали: «Вы утверждаете, что рынки были плохими. А если бы вы сделали все наоборот, то
выиграли бы кучу денег. Разве это не означает, что рынки на самом деле были хорошими?» Я
ответил на это, что меньше всего на свете хотел бы оказаться на месте контрпартнеров по тем
сделкам. Ведь в конечном счете это способ потерять бесконечное количество денег.
Игра на понижение на рынках процентных ставок в октябре 1987 года привела к одной из ваших
крупнейших потерь. Как это получилось?
Большей частью потерь мы обязаны тому, что рынок перескочил через наш уровень закрытия
короткой позиции. Например, 20 октября наша короткая позиция по евродоллару должна была бы
закрыться по стоп-приказу при подъеме рынка на 40-50 пунктов. А он в тот день только открылся
уже на 240 пунктов выше. И мы «продули» 190 пунктов на этом скачке, избежать которого было
абсолютно невозможно.
Если рынок так сильно отходит от нормы, то вы по-прежнему сразу же выходите из него?
Конечно. Если в такой ситуации у вас есть хоть какие-то сомнения о целесообразности
наискорейшего выхода из рынка, то вам действительно грозят крупные неприятности.
Вы считаете, что ваши внезапные потери являются следствием каких-то изменений на рынках?
Трудно сказать. Единственный фактор, на который я могу объективно указать, — это тенденция к
увеличению частоты ложных прорывов.
Не кажется ли вам, что отмечающийся рост количества ложных прорывов как-то связан со
значительным распространением компьютеризованной торговли на принципах следования за
тенденцией, которое произошло за последние пять—десять лет? Может быть, дело в том, что просто
слишком многие принялись делать одно и то же, мешая друг другу?
Несомненно, это так и есть. Неким извращенным образом данное явление знаменует собой
окончательную победу технической торговли над фундаментальной. Но это «пиррова победа», ибо
она обесценивает техническую торговлю как таковую.
Вы полагаете, что мы доживем до того дня, когда системы, следующие за тенденцией, станут
неэффективными?
Придет время, когда окончательно утратят эффективность наиболее прямолинейные и
незамысловатые системы, следующие за тенденцией. Разработать хорошую систему становится все
труднее.
Смогут ли в этих условиях давать прежний эффект те методы, которыми вы пользовались раньше?
Вообще говоря, мне кажется, что при правильном взгляде на эту проблему нельзя не заметить, что
обилие на рынке массы других последователей тенденции работает в вашу пользу. Я не могу
вдаваться в подробности, ибо если мы правы, то это слишком ценная информация. Для успеха нужно
всегда на шаг опережать других.
Создается впечатление, что вы начали работать над этой проблемой задолго до ваших торговых
неудач конца 1987 года.
Верно. За последнее десятилетие отмечается прямо-таки повальное увлечение методами следования
за тенденцией. Мы уже давно обдумываем эту проблему. Половина решения — это правильная
постановка задачи. Мы затратили годы, прежде чем поняли, на какие вопросы следует искать ответ.
Когда вы, наконец, нашли удовлетворившее вас решение?
