хлопковым трейдером. В 1976 году, после окончания колледжа, я попросил его помочь мне стать
трейдером. Дядя направил меня к знаменитому хлопковому трейдеру Эли Тал-лису, который жил в
Новом Орлеане. «Эли — лучший из всех известных мне трейдеров», — пояснил дядя. Я съездил к
Эли, и он предложил мне поработать на площадке Нью-Йоркской хлопковой биржи.
Почему вы стали работать у Эли, а не у собственного дяди?
Дядя занимался в основном наличной торговлей хлопком. Я же хотел сразу стать трейдером.
Как долго вы работали на этой биржевой площадке? И чем конкретно занимались?
На площадке я работал клерком — с этого начинают все. Но попутно я много анализировал, наблюдая за рынком и пытаясь определить, что им движет. Я проработал в Нью-Йорке около
полугода, а затем вернулся в Новый Орлеан и начал работать у Эли.
От Эли вы многое узнали о торговле?
Безусловно. Работа с ним стала для меня великолепной практикой. Эли торговал позициями
размером в 3000 контрактов, когда открытый интерес на всем этом рынке был лишь 30000. По
объему торговли он превосходил любого внебиржевого трейдера. Вот на кого и впрямь стоило
посмотреть!
Он торговал фьючерсами против наличного рынка или просто спекулировал?
Только спекулировал. Что удивительно: он имел собственного биржевого брокера, и поэтому все
точно знали его позиции. Его было легко вычислить. «Ну и плевать! Я их и в открытую обыграю!»
— говаривал он.
То есть все знали, что у него на руках?
Именно.
Но ему это, очевидно, не вредило?
Ничуть.
Разве это не исключение? А вы стараетесь скрывать свои позиции?
Пытаюсь. Но на самом деле те, кто проработал на площадке по пять-десять лет, знают мои позиции.
Когда я торгую, все об этом знают. Я твердо усвоил у Эли одно: в конце концов рынок двинется
туда, куда он намеревался пойти.
Значит, по-вашему, скрывать свои позиции не так уж важно?
По-моему, важно пытаться. Раньше, например, расшифровать мои приказы было особенно просто, потому что я торговал количеством контрактов, кратным 300. Теперь я разбиваю приказ на части: одному брокеру могу отдать приказ на 116 контрактов, а другому — на 184. У меня на каждой
площадке есть не меньше четырех брокеров.
Чему еще вы научились у Таллиса?
Таллис был очень крутым — другого такого я не встречал. Он внушил мне, что в торговле очень
высока конкуренция и нужно уметь терпеть, когда получаешь подзатыльники. Что бы ты ни делал, избежать огромных эмоциональных взлетов и падений нельзя.
Это напоминает общие рекомендации по воспитанию характера. Нет ли каких-то особенностей
применительно к торговле?
Таллис научил меня работать с объемами. Когда торгуешь по-крупному, нужно выходить из рынка, пока он отпускает, а не когда захочешь. Если нужно открыть или закрыть крупную позицию, то
нельзя ждать, пока рынок достигнет нового максимума или минимума: ведь если это будет точкой
разворота, то объем торгов может оказаться очень низким.
Торгуя на площадке, я усвоил одно: если предыдущий максимум был, например, 56,80, то на уровне
56,85 наверняка будет масса стоп-приказов на покупку. При цене спроса 70 и цене предложения 75 у
всего биржевого круга появляется законный интерес покупать, поднимая цены, и выбить эти стоп-
приказы, ликвидируя по ним свои позиции. В биржевом круге это самая обычная тактика. Работая
вне площадки, я сочетаю эту тактику с тем, чему научился у Эли. Если в такой ситуации мне надо
закрыть длинную позицию, то я ликвидирую половину на уровне 75, чтобы не беспокоиться о том, как выйти из всей позиции там, где сработают все эти стоп-приказы. Я всегда ликвидирую половину
позиции ниже новых максимумов или выше новых минимумов, а оставшуюся половину — за этой
точкой.
