Но я уверен, что среди вас нет таких.
Солдаты освободительной армии, заметно напуганные жуткими картинами, истово закивали. Они были согласны с тем, что среди них нет изменников. Однако увлекшемуся угрозами Шаману этого показалось мало. Он о чем-то пошептался с Забзугу, и полковник объявил:
– Чтобы вам было понятней, что проклятие Мвимба-Хонго не выдумка, сейчас один из вас получит от господина маршала огненную метку верности! С этой волшебной меткой он будет силен как буйвол и неуязвим как камень. Но в случае предательства умрет самой мучительной смертью. Есть добровольцы?
Негры начали вертеть головами, высматривая добровольцев. Одновременно с этим освободители в едином порыве попятились от вождя. Почему-то перспектива обрести неуязвимость вовсе не соблазнила солдат. Полковник Забзугу, видя такую нерешительность личного состава, взял дело выявления добровольца в собственные руки. Он просиял, вытянул вперед палец и радостно воскликнул:
– Ага! А вот и храбрец!
Солдаты в том месте, куда нацелился палец полковника, заволновались и с многоголосым вздохом расступились. В центре плотного людского полукруга обнаружился ошеломленный Ирвин. Сначала диверсант пытался шмыгнуть в толпу, но не тут-то было. Множество рук вытолкнули его обратно. Больше других старались Квакваса и Онибабо. Бывший капитан даже выхватил перочинный нож. Вероятно, собирался уколами лезвия гнать Ирвина к вождю, как непослушное животное. Диверсант затравленно осмотрелся и понял, что судьба его решена. На вихляющих от ужаса ногах он двинулся к Черному Шаману.
– Как тебя зовут, мужественный воин? – строго спросил Мвимба-Хонго.
– Ирвин Чьянгугу, мистер.
– Молодец, Ирвин Чьянгугу! После нашей великой победы я сделаю тебя капралом или даже лейтенантом! А сейчас обнажи тело!
– Как, вообще всё? – слабым голосом спросил Ирвин.
– Только верхнюю половину, – милостиво позволил вождь и потянул из носа узорную кость. Та сидела крепко, но Мвимба-Хонго был упорен. Наконец, громко чмокнув, кость покинула законное место. – Встань на одно колено, Ирвин Чьянгугу.
Диверсант медленно стянул гимнастерку и выполнил приказ. По его потному телу прокатывались хорошо различимые волны дрожи. Телохранители вождя разом шагнули к «добровольцу» и опустили могучие руки на его плечи. Пожалуй, это было необходимо – казалось, Ирвин вот-вот повалится от слабости.
Бойцы освободительной армии, затаив дыхание, ждали развития событий. Черный Шаман с леденящими кровь завываниями побормотал что-то над костью, потом совершил быстрое движение пальцами, словно поворачивая на ней кольцо. Из одного конца кости с шипением вырвался слепящий конус пламени. Не теряя времени, маршал подвел расширенный торец огненной воронки к груди Ирвина. Негр забился в руках телохранителей и заорал диким голосом. По хибаре распространился отчетливый запах шашлыка.
Вадим едва не вскрикнул вслед за товарищем. В «волшебной кости» он узнал простейшее тепловое тавро. На гористой планете Косово, где сержант Косинцев набирался воинского опыта, такие устройства встречались чаще, чем зажигалки и фонарики. Каждый пастух, любой подпасок повсюду таскал с собой тепловое тавро, чтобы клеймить своих баранов и коз. А при случае – переклеймить соседских. Из-за этой-то любви косовцев к разрисовыванию чужого скота собственными метками и приходилось ООН содержать на планете ограниченный воинский контингент. Дело в том, что пастухами на Косово были практически все. Притом пастухами хорошо вооруженными и крайне вспыльчивыми. Друг друга резали, пожалуй, чаще, чем скотину.
Тем временем Черный Шаман выключил тавро, засунул его обратно в нос и жестом приказал телохранителям развернуть подвывающего «добровольца» лицом к строю. На груди у бедолаги дымилось крупное, размером с ладонь, клеймо. Если Вадима не подводило зрение, это была змея, пожирающая собственный хвост. По щекам невезучего диверсанта катились обильные слезы. Вождь щелкнул пальцами, один телохранитель выудил из кармана тюбик с армейским антисептиком и небрежно прыснул на ожог чуть-чуть целительной пенки.
– Доблестный Ирвин Чьянгугу стойко перенес получение огненной метки верности, – объявил полковник Забзугу. – Он настоящий таха! Когда он отойдет от свалившегося на него счастья, каждый из вас сможет потрогать его мускулы, которые стали в десять раз сильней, чем раньше. Сейчас он с легкостью сумеет задушить голыми руками леопарда или антилопу гну. А может, и льва! Или даже бегемота! Но если он захочет предать наше дело, эти же руки медленно удавят его самого! Также по слову великого Мвимба- Хонго руки могут в полночь оторваться от тела Ирвина и поползти хоть на край света для того, чтобы схватить изменников! Помните это, если трусость пожелает завладеть вашими душами. А сейчас получите у меня по десять метикалов на прокорм и отправляйтесь на разведку, – буднично завершил он. – Обратно вернетесь к темноте. Да выбирайтесь отсюда не толпой, а по одному. Капралы, проследите за порядком!
Негры, все еще находящиеся под впечатлением жуткого волшебства, начали подходить к полковнику за «суточными». Ирвина они старались огибать стороной. Кто знает этого меченого, вдруг его заколдованные конечности начнут набрасываться на всех подряд прямо сейчас?
Вадим же, напротив, бросился к товарищу. Тот уже прекратил стонать – антисептик содержал сильное обезболивающее, – но окончательно от шока еще не оправился.
– Как ты, брат?!
– А как сам-то думаешь?
– Думаю, неважно, – сочувственно вздохнул Вадим. – Ты хоть понял, что Шаман с тобой сделал?
– Конечно. Забзугу все очень доходчиво объяснил. Я проклят, чувак!
– Перестань молоть ерунду! Ты же не дикарь. Это было обыкновенное тепловое тавро. Таким фермеры скот клеймят. Там сменная профильная насадка, любую картинку на шкуре можно выжечь. А заживет быстро, я знаю.
– Ничего ты не знаешь! – вспылил Ирвин. – Разве над тобой колдовал Мвимба-Хонго? Это проклятие, проклятие!
– Тавро! – держался своего мнения Вадим. – Разрисованный маньяк прижег тебя как овцу. На глазах у всех. Сейчас ты просто обязан шлепнуть его, брат!
– Замолчи, дурак! – Хэмпстед сжал кулаки и оскалился, будто безумный. – Замолчи, пока не разбудил спящее в моих руках колдовство.
– Ладно, ладно, молчу. Только успокойся.
Похоже, шарлатанский обряд вождя здорово подействовал на его мозги, подумал Косинцев и решил пока отложить диверсантскую агитацию. Тем более, их вот-вот выпустят в город. Нужно будет сдаться первому же ООНовскому патрулю и уже через пару часов доложить полковнику Велтенбранду, где прячется Черный Шаман вместе со всем штабом. К тому времени как раз и солдат в хибаре почти не останется, одни телохранители.
Вадим помог ноющему Ирвину натянуть одежду, после чего солдаты направились к полковнику Забзугу. Надо же было получить причитающиеся метикалы.
Однако вместо того, чтобы выдать солдатам «суточные», полковник мотнул головой в сторону помоста, где отдыхал от волшебства и пламенных речей Мвимба-Хонго.
– Вас ждет командир.
– Зачем?
– Не задавай вопросов, белая макака. Выполняй приказ.
Вождь полулежал на обломках разрушенной лежанки и посасывал через трубочку ярко-алую жидкость из картонной коробки. Украшенное разноцветными разводами лицо Шамана вблизи выглядело еще страшнее, чем издали. Губы, перепачканные красным, шевелились как у вампира. На коробке был нарисован розовощекий карапуз в костюме вишенки. Вряд ли это означало, что внутри детская кровь. Скорей то, что сок, явно «гуманитарного» происхождения, предназначался для детского питания.
И все-таки Вадиму сделалось не по себе. Он гораздо лучше стал понимать ужас Ирвина перед Мвимба-Хонго. Такое чучело и впрямь можно принять за настоящего колдуна и людоеда.
