– Да, тут ты правильно поступил, чувак, – нехотя признал черный диверсант.
ГЛАВА 16
О коротком путешествии через цеха и подсобки мясоперерабатывающей фабрики у Вадима сохранились весьма отрывочные воспоминания. Причем такие, которые лучше лишний раз не беспокоить. Особенно перед едой или сразу после.
Впечатления его товарищей по вылазке оказались еще того острее. Зейла, едва выйдя на улицу, стрелой унеслась за жидкий кустик акации. Последовавшие звуки убедили диверсантов, что решимость капрала разрывать киафу голыми руками на тысячу частей – обыкновенная бравада. На самом же деле зрелище окровавленных туш и груд парящей требухи вовсе не показалось ей аппетитным или приятным. Хотя увиденные разведчиками останки и были всего лишь антилопьими.
Хэмпстед держался получше, но и его явно мутило. Зато аборигенка с татуировкой на пузе сохраняла хладнокровие. Ей было не привыкать.
– Чего это с твоей сестрой? Больной желудок? Или старый муж кормил ее протухшей пищей? – спросила проводница у Ирвина.
– Приносит благодарные дары богине-Земле, – мужественно борясь с тошнотой, ответил фальшивый брат Зейлы. – За то, что мы так счастливо скрылись от наемного убийцы. Кстати, и я подумываю к ней присоединиться. – Ирвин трудно сглотнул.
– Первый раз слышу о подобном жертвоприношении, – не унималась любопытная негритянка. – Ты не обманываешь меня, парень?
Ирвин отрицательно замотал головой. Но как-то неубедительно, словно сам сомневался в собственной правдивости.
– Вот и радуйся, что не слышала, – пришел на выручку растерявшемуся другу Вадим. – И лучше бы тебе забыть о нем поскорей. Ведь это секретный обряд, известный только избранным таха из селения Хендаваши. Думаешь, почему моя возлюбленная скрылась с наших глаз?
– Из скромности? – предположила малелка.
– Вот еще! Да просто к каждому непосвященному, кто увидит возложение даров, вскоре явится страшный посланник богини-Земли. Он три метра ростом, целиком из густой грязи. Только когти каменные да пенис – корень столетней пальмы. Мужчинам он забивает рот, нос и уши кусками своего тела, после чего уволакивает под землю. А что делает с женщинами, я и рассказывать боюсь. Если тебя интересуют подробности, спроси у Зейлы.
Тетку подробности не интересовали: кажется, от такого рассказа она не на шутку струхнула. Она быстренько распрощалась и с завидной резвостью скрылась в душных недрах живодерни.
– Чувак, откуда ты знаешь эти ужасы про гиганта из грязи? – пролепетал Ирвин. – И почему до сих пор жив? Ведь ты не хендавашский таха.
Вадим, удивленный детской доверчивостью друга, пожал плечами:
– Я же пошутил.
– Не шути так больше. Накличешь беду.
– Ну ты даешь, солдат! Чем дольше трешься среди дикарей, тем больше сам дичаешь. То в проклятие Шамана поверил, теперь мою выдумку за чистую монету принял. Опомнись, мы же не в средние века живем!
– Это ты опомнись. Разве не чуешь, сколько колдовства вокруг нас?
– Не-а, ничего не чувствую. Или ты говоришь об этом жутком смраде? Да, пробирает до самых печенок...
– Это потому, что ты белый, – перебил его Ирвин. – Вы, белые, будто слепые котята. Ни черта не видите.
Вадим насупился. Вот так пройдешь с человеком огонь и воду, съешь с ним не один пуд бананов, включая гнилые и недозрелые, а он, оказывается, считает тебя ущербным. Из-за цвета кожи.
– А ты, похоже, расист. Не ждал от тебя такого, хотя и подозревал.
– Неправда! – возразил Ирвин. – Я к белым вообще хорошо отношусь, а к тебе – тем более. Не потому, конечно, что ты выставлял меня перед армией своей любовницей, это мне по фигу. И все равно мне удивительно, что ты не ощущаешь разлитой повсюду магии великого Волосебугу.
– «Любовницей»? – зловеще нахмурился Косинцев.
– Ну, брось обижаться, чувак! Мы-то с тобой знаем, что это вранье.
Негр с примирительной усмешкой ткнул Вадима в бок кулаком. Тот брезгливо отстранился.
– В чем дело, солдаты? – Из-за куста, утирая рот, появилась Зейла. Обряд принесения даров богине- Земле пошел ей на пользу. Девушка заметно посвежела, к ней вернулась всегдашняя уверенность и горделивая осанка. – Ну, сознавайтесь, какой слон между вами пробежал?
Диверсанты, переглянувшись, вразнобой сообщили ей, что все нормально. Просто слегка поспорили о том, собирается ли капрал кормить личный состав. Время-то уже давно перевалило за обед, а у них не было ни крошки во рту. Да и количество жидкости в организме следует пополнить. Или у командира пропал аппетит после того, как она узнала способ приготовления колбасы и тушенки?
Зейла задумалась на минутку, а потом решительно тряхнула головой:
– С аппетитом у меня порядок. Ладно, уговорили. Пойдем искать трактир или чайную, а пока что дай мне воды, воин. – И она властно отняла у бывшего сержанта его чудесную флягу.
Вадим улыбнулся. Трактир – это хорошо. Куда лучше, чем какая-нибудь уличная обжорка. В трактире точно найдется выпивка, следовательно, имеется надежда подпоить капрала. Когда женщина навеселе, ее куда легче уломать на всякие безумства. Например, на дезертирство из ОАТ. Ну, а если дипломатический метод не сработает, то можно просто накачать спиртным до потери подвижности и затем сделать от нее ноги. Хоть, конечно, и жаль расставаться. Все-таки она отличная девчонка. Несмотря на все закидоны.
К счастью, поиски трактира не затянулись. В каких-нибудь двух кварталах от злосчастного мясокомбината обнаружилось симпатичное заведение, из распахнутых окон и дверей которого распространялись вкусные запахи. Над входом переливалась голографическая вывеска, сообщающая, что трактир называется «Крокодильи яйца». Помимо названия имелся на вывеске и рисунок: бурно рыдающий крокодильчик держит в передних лапах поднос с двумя запеченными округлыми предметами. Предметы обложены всяческой зеленью, от блюда восходит парок, струйки которого и формируют буквы надписи.
– Художественно выполнено! – похвалил вывеску Вадим. – Так и хочется посочувствовать бедной рептилии. Остаться без таких важных штуковин...
– Слышал, они здорово полезны для мужчин, – сообщил Ирвин. – В любом виде, но пуще всего – запеченные в сметане с молодыми побегами бамбука.
– Похоже, такие и нарисованы, – сказал Вадим, – в сметане и с бамбуком. Подумать только, как нам повезло!
– Неужели вы намереваетесь жрать эту гадость? – удивилась Зейла.
Диверсанты, в отличие от капрала прекрасно знавшие различие между французскими словами oeufs и testicules, продолжали валять дурака:
– А что такого? – Вадим пожал плечами. – Ты ведь ешь хухум-ржу, и ничего. А для нас она выглядит куда противней, чем жареные яички какого-то ящера.
– Для кого это «для нас»? – Зейла вдруг сделалась подозрительной, как армейский контрразведчик с перепою.
– Для белых, конечно, – спохватился Косинцев. – Ирвину-то только подноси это ваше змеиное барбекю. Слопает сколько угодно, да еще добавки попросит. Так ведь, брат?
Негр кивнул:
– Ага. Только подноси. К сожалению, – с лицемерным расстройством вздохнул он, – здесь вряд ли подают хухум-ржу. Как-никак в городе пока что держится власть подлых киафу...
– Это ненадолго, – отчеканила Зейла и первой вошла в трактир.
Помещение было не слишком светлым, зато довольно просторным. Десяток круглых столиков
