22
Зои
Я собиралась вернуться обратно в класс. Прямо к шестому уроку. Правда старалась. Вопреки моим недавним действиям, я обычно не прогуливаю. Вернее, обычно это бессмысленно. Например, как домашка сделается сама, если я вернусь в класс на следующий день? Ну хотя, это был бы прекрасный бонус для попадавших в передряги.
Я могу лишь сказать 'Фу!' об этих внутренних или других странных и неэффективных системах наказаний в средних школах, которые навязывают хорошим ученикам, где они должны оставаться на лишний час для выполнения домашних заданий с обычными правонарушителями. Как будто это не вызовет еще больших проблем?
Как бы там ни было, я была на полпути к конюшне, когда Танатос, казалось, материализовалась из теней рядом с тротуаром, заставив меня подскочить и положить руку на сердце, чтобы убедиться, что оно не выскочило из груди.
— Я не хотела тебя напугать, — произнесла она.
— Ага, ммм, это был довольно жуткий день, — отозвалась я, и потом, вспоминая, как вокруг нее кружился ветер, когда она рассердилась на Далласа, добавила, — М-мм, у Вас близость с воздухом?
Она подняла брови, глядя на меня, и мне опять вспомнилось, какой невероятно страшной и могущественной она была, и промямлила:
— Хотя может это не мое дело. Я не хочу показаться грубой или что-то в этом роде.
— Спросить — это не грубо, и моя близость с воздухом не секрет. Это не истинная близость. Я не могу вызвать элемент, хотя он часто проявляется, когда я просто нуждаюсь в нем. Я долго думала, что воздух моя стихия из-за моей истинной близости.
— К смерти? — Теперь мне стало действительно любопытно. — Я думала, что дух будет вам ближе из-за этого родства.
— Это действительно кажется логичным, но моя близость заключается только в помощи мертвым перейти в иной мир, и иногда в успокоении живых, оставшихся тут.
Мы шли медленно, легко ловя ритм шагов друг друга, в то время как мы разговаривали.
— Мертвые движутся как ветер, или по крайней мере они делают так, когда являются мне. Они эфирные, прозрачные. Они показываются, не имея реальной материи, тем не менее они несомненно очень реальны.
— Как ветер, — понимающе сказала я. — Это похоже на правду. Он может перемещать предметы. Но вы не можете увидеть этого.
— Точно. Почему ты спрашиваешь о стихии воздуха?
— Ну, она сегодня малость ненормальная. Я хотела узнать, смогли бы вы почувствовать, если произойдет что-то странное.
— Если бы им кто-то управлял?
— Да-а, точно, — сказала я.
— Нет, я не смогла бы сказать, что почувствовала бы, если воздухом управляли, — она взглянула вверх на ветви ближайшего дерева, которые ветер мягко, лениво покачивал в такт медленной бесшумной мелодии. — Кажется, сейчас все спокойно.
— Да, это так. — Я удивилась, а что если это не стихия Воздуха была ответственна за то, что ветка чуть не раздавила меня.
'Не будь такой чертовски мнительной', твердо повторила я себе.
А потом следующие слова Танатос напрочь вынесли из моей головы все мысли о странном ветре и моей придуманной паранойе.
— Зои, я должна попросить у тебя две вещи: сначала задать вопрос, а затем о твоем прощении.
— Вы можете спрашивать, что захотите.
'Но я буду очень осторожна, отвечая вам,' добавила я про себя.
— И я не понимаю, зачем вам нужно мое прощение.
— Сначала вопрос, затем я объясню. Я бы хотела попросить тебя присоединиться ко мне завтра в учебном обсуждении, — она подняла руку, чтобы остановить меня, так как я открыла рот, чтобы ответить ей 'окей, все, что хотите'. — Тебе следует знать, что обсуждение будет посвящено тому, как оправиться после смерти одного из родителей.
Внезапно мое горло пересохло. Я сглотнула и затем сказала.
— Для меня будет сложно говорить об этом, потому что я еще не оправилась после маминой смерти.
Танатос кивнула, а затем сказала без злости:
— Да, я понимаю. Но есть несколько других студентов, которые также не оправилась после потери родителей, хотя ты единственная в настоящее время, у кого причина этой потери смерть.
— А?
— Трое других студентов задали тот же вопрос, что и ты.
— Правда?
— Да. Ты должна знать, что это — всеобщий опыт для тех из нас, кто завершает Превращение. Мы не бессмертны, но мы переживем наших человеческих родителей. Многие из нас выбирают разрыв связей со смертными из своего детства еще в начале вампирской жизни. Кажется, что от этого будущая потеря будет менее болезненной. Некоторые из нас поддерживают отношения с людьми из своего прошлого — поэтому для некоторых из нас эта потеря становится менее болезненной.
— Но это совсем не то, что происходит в моей жизни. Я не вампир, и моя мама была убита — она уже мертва, но не из-за старости.
— Ты была очень близка со своей матерью?
Я моргнула, чтобы не заплакать.
— Нет. Не последние три года.
— Значит, для тебя труднее всего то, как она умерла?
Я всерьез задумалась над ее вопросом, прежде чем ответить Танатос.
— Думаю, лишь отчасти. Полагаю, знание того, что именно с ней случилось, помогло бы мне обрести покой. Но также остается обстоятельство, что она ушла, и теперь ни для нее, ни для меня не будет шанса снова сблизиться.
— Но у вас нет шанса лишь в этой жизни. Если она ждет в Потустороннем мире, вы могли бы воссоединиться там, — сказала Танатос. — Она знала Богиню?
Я улыбнулась, на этот раз сквозь слезы.
— Мама не знала, но Никс знала маму. Богиня послала мне сон в ночь ее смерти. Я видела, как маму приветствовали в Потустороннем мире.
— Ну, тогда, ты должна облегчить эту печаль при помощи Духа. Все, что остается, это
