Четверка пацанов обступила «Снайпер», восторженно рассматривая Элефантова.
Он вытащил пригоршню монет, протянул: «Налетайте».
Три щепотки из маленьких пальцев ударили в ладонь, склевывая монеты.
Больше всех ухватил востролицый пацан, похожий чем-то на Ваську Сыроварова.
— Ура, живем! Аида в «Подводный бой», — три маленькие фигурки бросились к соседнему автомату.
— А ты что же? — обратился Элефантов к четвертому, который не брал денег.
— Да не надо… — тот пожал плечами и смущенно попятился. Он тоже кого-то напоминал. Элефантову вдруг показалось, что пласты времени деформировались, вспучились и перед ним стоит семилетний Сергей Элефантов, скованный и закомплексованный, ошарашенный невиданными электронными играми и не умеющий воспользоваться внезапной удачей.
— Бери, не стесняйся, — Элефантов пошарил в кармане и протянул мальчику смятую трехрублевку.
— Нет, нет, что вы, — испуганно забормотал тот и даже спрятал руки за спину.
— Дядя, давайте мне, мы потом поделим, — «Васька Сыроваров» подскочил вплотную, требовательно дергая Элефантова за пиджак. — Мы и ему дадим, че-слово!
Купюра выпорхнула из пальцев. «Сыроваров» мгновенно исчез, двое приятелей выбежали следом за ним. «Пьяный… пока не передумал», — донеслось с улицы, раздался топот.
— Убежали… Видишь, парень, зазевался — и все! В жизни зевать нельзя…
— А чужое разве можно брать? — спросил мальчик, — И зачем вы деньги раздаете? Это тоже не правильно.
— Нельзя, говоришь? А он считает — можно.
— Игорь все хапает. Его мать учит: дают — бери, бьют — беги.
— А тебя по-другому учат?
Мальчик снисходительно улыбнулся.
— Конечно, по-другому. У него своя голова, у меня своя. До свиданья!
Элефантов побрел по узким аллеям. В закутке возле забора «Васька Сыроваров» объяснялся с приятелями.
— Во вам, выкусите! Я взял — значит, мое! А то схвачу кирпич и дам по роже!
Элефантов долго сидел на влажной от чего-то скамейке, наконец встал.
Пора идти. Только куда?
«Австралийские аборигены и бушмены Южной Африки — бродячие собиратели и охотники, на стоянке вкапывают в землю шест, развешивают на нем скарб, вытаптывают вокруг ямку, а после ночлега кочуют в том направлении, куда укажет наклон шеста», — вспомнил он вычитанную где-то фразу и выругал сам себя. Надо было меньше читать! Тогда бы не рефлексировал, как прыщавый гимназист!
Когда он проходил мимо нового модного ресторана «Турист», с автостоянки выкатился знакомый «ЗИМ», проехал было мимо, но тут же мигнул стоп-сигналом и сдал назад.
— Садись, не зевай! — с обычным смешком бодро крикнул Орехов.
Рядом с ним сидела женщина, и Элефантов тяжело плюхнулся на заднее сиденье.
— Вечерний моцион? А мы вот поужинали… Кстати, познакомьтесь: Сергей, Элизабет…
Женщина полуобернулась. Красивая. Обольстительная улыбка, равнодушные глаза. Волна дорогих духов.
— Мы уже знакомы.
— Ах да, правда.
Улыбка потухла. И шлюхам бывает стыдно.
— Давно не виделись, Сергей, надо поговорить. Сейчас завезем Элизабет…
Орехов завез Лизу домой, и это был совсем не тот дом, в котором Сергей с ней познакомился.
— Пока, зайка, не скучай, я заеду.
Орехов чмокнул ее в щечку, ароматное облако вытекло из авто.
— Она теперь здесь живет?
— Да. У Полковника неприятности, вот и сменила квартиру.
— И не только квартиру, я вижу.
Орех довольно рассмеялся.
— Семену Федотовичу все равно не до нее.
Это точно. Элефантов вспомнил, как тот вылетел из кабинета Крылова, жалкий, испуганный, словно побитая собака. Если бы Сергей не был уверен, что такого не может быть, он бы решил, что ему наподдали пониже спины.
— А что случилось?
— Что случилось?
Орехов резко затормозил и повернул к Элефантову круглое лицо с испуганно вытаращенными глазами.
— Время наступило другое, вот что случилось! Строгости, учет, контроль, ответственность! Помнишь Ивана Варфоломеевича? Сидит! Дом описали, имущество, бассейном, дурак, хвастался, а теперь это отягчающее обстоятельство! Он с Полковником крепко повязан, так что тот, считай, тоже погорел. Кстати! Тебе здорово повезло, что не успел с Семеном связаться!
Счастливчик!
Элефантов горько усмехнулся.
— А как твои дела?
— Нормально. Мне-то что до них! Я сам по себе. Когда ловят китов, плотве бояться нечего.
Орехов включил передачу и плавно тронулся с места.
— С ребятами сошелся замечательными: спортсмены — здоровые, веселые.
На стадион с ними хожу, в сауну — жир сбрасываю, пить почти бросил — только по субботам. Так что все хорошо! Хочешь, познакомлю с друзьями?
Характерной чертой Орехова было то, что у него в друзьях никогда не числились больные и неудачники.
Оказавшись дома, Элефантов подумал о Крылове. Они с майором держались за разные концы невидимой, прочной нити, тот медленно, но верно подтягивал ее к себе, рано или поздно они сойдутся вплотную. Интересно, о чем сейчас думает он?
А Крылов в этот момент размышлял об Элефантове и пытался понять, какие же мотивы заставили его прицелиться в Нежинскую. И почему он промахнулся.
Глава шестнадцатая
МОТИВ
— Твоя ошибка в том, что ты ее обожествлял. Неземная, возвышенная, необыкновенная, единственная, неповторимая! Этими представлениями ты связал себя по рукам и ногам, отсюда твоя необоснованная требовательность, подозрительность, глупые претензии… Все это только отпугивает женщину!
— Но…
— Она хорошая девочка, холостячка, отдельная квартира, кофе, коньячок, музыка. Можно отлично отдохнуть, развлечься, для этого надо вести себя свободно и раскованно, твоя закомплексованность сюда никак не вписывается!
— Но вся жизнь не сводится к отдыху и развлечениям, музыке, коньяку и постели, кое-что существует и за пределами этого круга…
— Немногое!
— ?!
— Особенно для свободной женщины.
— Говори прямо — для шлюхи!
— С такой прямолинейной категоричностью можно прилепить оскорбительный ярлык куда угодно.
— Работать в наше время необходимо, ну а после… Тут есть два пути: бежать в магазин, на рынок, выстаивать очереди, тащить тяжеленные сумки, торчать в жаре у чадящей плиты, стирать, гладить, шить, кормить мужа, проверять уроки у ребенка, убирать квартиру, оплачивать коммунальные услуги,
