неизвестной судьбе. И всегда удивлялась, почему несчастные не могут просто спрыгнуть со спины коня.
Теперь она знала почему: такой прыжок со спины несущегося галопом кеплианца означает почти верную смерть.
Девушка знала, что она сама хороший, даже отличный наездник, и тем не менее ей постоянно угрожала опасность упасть. Безлунная ночь так темна, что она не видела даже голову коня за плечом Дакара, и поэтому, когда жеребец неожиданно сворачивал или в нескольких случаях перепрыгивал через препятствия, это заставало ее врасплох.
Левой рукой Эйдрис прочно держалась за пояс спутника, но не решалась сжимать ногами чувствительные бока жеребца. Монсо может от этого взбрыкнуть, как необъезженный конь. Вместо этого она напрягала мышцы бедер, пытаясь сохранить равновесие на раскачивающейся спине животного.
Они с головокружительной скоростью спускались по склону. Сказительница закрыла глаза. Ее одолевало искушение бросить посох, чтобы держаться обеими руками. Девушка почувствовала, как Дакар наклоняется вперед; ветер донес до нее предупреждение:
– Держись крепче! Впереди ручей!
Эйдрис прижалась к нему, держась за пояс. Под ней двигались мышцы жеребца; на какое-то мгновение конь и всадники повисли в воздухе.
Приземлились с ошеломляющим толчком. Задними ногами жеребец задел воду; всадников окатили ледяные брызги. Дакар снова сражался с кеплианцем; Эйдрис чувствовала, как напряжены мускулы его спины. Но беглец фыркал и мотал головой, отказываясь подчиниться.
Сказительница закрыла глаза, понимая, что долго не продержится. Она слышала голос Дакара, но не разбирала слов. Они поднимались по склону, и Эйдрис чувствовала, как соскальзывает… соскальзывает…
Внезапно, так, что девушка окончательно потеряла равновесие, Монсо остановился на вершине холма.
Девушку швырнуло вперед, она болезненно ударилась носом о плечо Дакара; потом ее так же неожиданно отбросило назад. Она слетела с крупа кеплианца и самым нелепым образом приземлилась за демоном-конем.
От удара она потеряла способность дышать. Монсо нервно пятился, размахивая хвостом, и жесткие пряди ударили девушку по лицу. Боль привела сказительницу в себя настолько, что она осознала опасность и сумела выкатиться за пределы досягаемости копыт Монсо. Но кеплианец больше не двигался, он стоял, опустив голову, с шумом фыркал и снова на фоне звездной ночи казался самой обычной лошадью.
– Госпожа Эйдрис, ты ранена? Госпожа? – Дакар неуклюже соскочил, его движения утратили обычную гибкость. Эйдрис услышала его приглушенный возглас. Споткнувшись, он едва не упал. Потом наклонился к ней. – Госпожа Эйдрис…
Сказительница попыталась вдохнуть, и на этот раз ей удалось набрать полные легкие свежего воздуха.
– Дыхание… перехватило, – объяснила она.
Он помог ей сесть, прислонил к своему колену.
– Прости, скачка была трудной. Я не мог до сих пор его остановить.
Она кивнула, потом вздрогнула, чувствуя себя слабой и неустойчивой, как новорожденный жеребенок. «Реакция на опасности вечера», – поняла она, пытаясь дышать медленно, спокойно, ровно, чтобы успокоить бешено бьющееся сердце.
– Я подумала, ты бросил меня, оставил этим бандитам, – сказала она наконец.
– А что еще ты могла подумать? – с горечью ответил он. Девушка поняла, что эта горечь адресована ему самому. – Прости и за это. Но я должен был прихватить седло и припасы… и еще важнее – не дать Монсо причинить вред этим людям. Он убил бы их, и в нем самом это пробудило бы такое… что лучше не трогать. В его характере есть темная сторона.
– Естественно, – ядовито ответила Эйдрис, осторожно двигая руками и ногами, определяя, какой ущерб причинило падение. – В конце концов, он ведь кеплианец.
До восхода луны еще несколько часов; темнота ночи не позволяла разглядеть выражение лица Дакара, но девушка почувствовала, как он вздрогнул, услышала звук задержанного дыхания.
– Откуда ты знаешь?
– И не думай отказываться, – сказала она. – Мне приходилось видеть коней-демонов. И даже фермеры поняли, что Монсо не обычный конь Хаурел был прав: ты мошенничал, выставляя его против обыкновенных лошадей. Я удивлена, что именно жители Рилон Корнерса первыми разгадали тебя.
– Другие гонки я выигрывал не так… ярко, – сухо ответил Дакар. – Но сегодня Монсо был так возбужден попыткой украсть его, что его невозможно было сдержать.
– Теперь слухи об этом разойдутся. – Эйдрис с беспокойством провела руками по арфе и обнаружила, что – хвала судьбе! – она невредима. Потом, преодолевая сопротивление ноющих мышц, встала. Поворачивая голову, постаралась осмотреться. Ветер развевал ее волосы. Она мало что смогла разглядеть: темный склон холма, усеянный более темными пятнами, вероятно, кустами. – Тебе и твоему кеплианцу придется найти другой способ оплачивать дорогу в Эсткарп, – с отсутствующим видом добавила она. – В следующий раз меня рядом не будет, чтоб помочь.
Дакар тоже встал и остановился рядом с ней. Всмотрелся ей в лицо, как будто мог в темноте его увидеть. Но она знала, что он в ночи видит не больше ее.
– А почему ты мне помогла в этот раз? – негромко спросил он. – Если бы ты ушла до начала, тебе, несомненно, позволили бы.
– Потому что мне было очевидно: ты не сможешь себя защитить, – ответила Эйдрис. – Разве тебя никогда не учили сражаться?
– Нет, – ответил он печальным голосом. – До этого вечера мне ни разу не приходилось защищаться
