– Лошади, – негромко ответила Эйдрис – Они упираются. Чувствуют что-то впереди и не хотят подходить.
– Нам придется спешиться? – спросила Джойсана.
– Не знаю. Может быть.
Но после короткой схватки (и сильного удара по шее) сказительница сумела справиться со своей кобылой и послала ее вперед. Вьяр под ней дрожала, но Эйдрис, которая подчиняла себе Монсо, обнаружила, что с обычной лошадью справиться легче. А серый мерин Хианы Рейни пошел вслед за Вьяр.
Напрягая ноги, дрожа, кобыла шла вслед за Монсо к источнику света. Эйдрис показалось, что они въехали в мертвый лес. Но этот лес погиб так быстро, что листья не успели опасть с ветвей. Они светились белым фосфоресцирующим сиянием, как лишайники, растущие в пещерах. Стволы и ветви, на которых висели эти жуткие листья, были совершенно черными, как будто мгновенно сгнили. А со многих ветвей свисал мертвый серебристый мох, подобно шпалерам скрывая от наблюдателя глубины леса.
Если бы не отвратительный запах и не ощущение всеобщей неправильности, это место можно было бы назвать странно прекрасным. Путники остановились на опушке этого необыкновенного леса, и Эйдрис взглянула на Хиану.
– Что ты об этом думаешь, сестра? – спросила она, зная, что Хиана обладает способностью проникать в суть вещей и в будущее.
– Поистине перед нами случай, где прекрасное грязно, а грязное прекрасно, – ответила Хиана. – Если Алон пошел за волшебницей туда, в опасности не только его тело, но его внутренняя сущность. Умереть в таком месте значит лишиться всякой надежды на спасение или милосердие.
– Тропа. – Джервон, всегда сохранявший практичность, указал на отчетливую дорожку. – Но невозможно сказать, ведет ли она в нужное место.
– Если есть тропа, мы должны по ней пойти, – отозвался Керован. – Коснуться одного из этих деревьев, если их можно так назвать, все равно что нарываться на укус гадюки. – Эйдрис видела, что браслет, который он постоянно носит, засветился, как всегда, предупреждая о присутствии зла.
– А лошади выдержат? – спросила Джойсана, успокаивая своего каштанового жеребца. – Варрен нервничает уже здесь и не хочет входить.
– Монсо уже пошел, – воскликнула Эйдрис, указывая на кеплианца, который двинулся по тропе. – Быстрей, пока он показывает нам дорогу! – Она сжала бока Вьяр ногами, но потребовался еще один удар по шее, чтобы кобыла пошла за жеребцом.
Гнилые деревья (так называла их про себя Эйдрис) сомкнулись вокруг. Почва под копытами кобылы была серой и выщелоченной, лишенной жизни, стерильной и рассыпчатой, как тальк. Раз или два вдохнув, Эйдрис достала носовой платок и обвязала им рот и нос. Быстро оглянувшись, она увидела, что остальные последовали ее примеру. Лошадям явно не нравился этот «лес», но они перестали упираться.
Эйдрис охватило нетерпение, ей хотелось пустить Вьяр галопом, но после предупреждения Керована – не прикасаться к деревьям – сказительница сдерживалась… едва. Росла уверенность, что Алон в опасности, и наконец девушка начала дрожать, как натянутая струна арфы. Она вспоминала все их встречи, каждое мгновение вместе, и не имела сил остановить эти плывущие в сознании картины.
Лес, тихий и ядовитый, тянулся по обе стороны от них, но, к удивлению Эйдрис, пока они никого не встретили. Она все время ожидала увидеть новую группу Летящих на паутине. Если и существует лучшее место для жизни этих существ, она его не знает.
Оглянувшись, сказительница увидела, что браслет Керована ярко светится синим цветом, как в тот день, когда их с Джервоном едва не унес кеплианец. Но на этот раз не нужен талисман, чтобы предупредить их о Тени или сказать, что все они подвергаются серьезной опасности. Зловоние, окружившее путников, ни на минуту не дает забыть об этом. Стальной Коготь, нахохлившись, сидел на седле кеплианца, и Эйдрис поняла, что птица не хочет садиться на ветви деревьев этого неестественного леса. Девушка подумала, далеко ли еще до места: они уже проехали чуть ли не лигу.
Не успела эта мысль прийти ей в голову, как тропа кончилась. Неожиданно гнилые деревья расступились, открыв большую круглую поляну. «Луг» порос короткой сухой травой цвета древних лишайников. В центре возвышался громадный камень размером с большой дом.
Монсо, приветственно заржав, вылетел на луг. Эйдрис посмотрела в ту сторону и увидела на фоне массивного камня две фигуры.
Одну окутывал фиолетовый свет, исходящий от талисмана на шее. Руки человека были подняты в предупреждающем жесте, и фиолетовое сияние стояло перед ними, как щит. Вторая фигура, несомненно, Яхне, хотя на ней все то же бесформенное серое платье с капюшоном, скрывающим лицо. С концов ее пальцев срывались языки пурпурного пламени, они извивались, как змеи, и устремлялись к голове посвященного.
– Алон! – закричала Эйдрис, соскочила с кобылы и побежала, прежде чем Вьяр успела остановиться. – Алон!
Монсо поскакал к хозяину, но неожиданно, едва не упав, затормозил, как будто наткнулся на невидимую преграду.
Так оно и есть, обнаружила мгновение спустя Эйдрис, ударившись обо что-то неподдающееся. Она упала и лежала, не в силах вдохнуть. Мгновение спустя Керован схватил ее за руку и помог встать.
Сказительница в ужасе смотрела на происходящее. Очевидно, Алон утратил сосредоточенность, услышав ее крик, потому что в это мгновение его ударила одна из молний Яхне. Посвященный пошатнулся и опустился на колени, явно ошеломленный.
– Нет! – прошептала в отчаянии Эйдрис. Стоя за невидимой стеной, она вынуждена была беспомощно наблюдать. Увидев ее и остальных спасителей, Яхне громко рассмеялась, насмешливо поблагодарила, махнув рукой, и вернулась к своему делу. В ужасе Эйдрис поняла, что волшебница завершает заклинания, лишившие Силы Динзила. Недалеко от нее на «траве» лежал мертвый молодой олень с перерезанным горлом. Кровавый круг был почти завершен.
Эйдрис бессильно заколотила в невидимую преграду. В этот момент волшебница поднесла кинжал к своему костлявому запястью. Сейчас этот страшный круг будет закончен. Яхне запела.
