очередного прихода санитара на следующий день. Приход санитара с едой был для Джима одним из методов измерения времени внутри помещения.
Он помнил, что по местному времени близился уже вечер, когда сквонка увезли в больницу. Джим постарался точно рассчитать, сколько с тех пор прошло дней и часов. В их нынешнем положении если что-то понадобится сделать, как только сквонк сможет двигаться, лучше было делать это ночью.
Два раза — по подсчетам Джима, это было ранним утром — в комнату заходил лааг и осматривал каждого сквонка-пациента. В большинстве случаев он ограничивался одним взглядом. В дюжине случаев осматриваемый сквонк вытягивал шею в типичном жесте ожидания приказа. Когда такое происходило, лааг делал вибрирующий жест над вытянутой шеей. В двух случаях после этого сквонк вставал на ноги, спускался с плота, который служил ему постелью, и уходил. В остальных случаях сквонки, к которым обращался лааг, опять засыпали.
В одном случае, правда, обычная схема была нарушена. Во время второго посещения лаага — Джим не мог определить, того же самого или другого, — он остановился у одной из постелей посмотреть на пациента, но руку над ним не вытянул. Лежащий там сквонк попытался двигаться и умудрился встать, хотя ноги его все еще были втянуты. Сквонк неловко вытянул шею к лаагу и ухватил щупальцами его руку. Большая часть щупальцев соскользнула, но два все же удержались, и сквонк с трудом подтащил руку к своей шее.
Секунду лааг просто стоял неподвижно. Что-то в его позе — Джим и сам не знал что — свидетельствовало о горе и грусти. Потом той рукой, которую держал сквонк, он начал вибрировать над вытянутой шеей. Сквонк задрожал от восторга, и одна его нога немного высунулась. Только тогда Джим заметил, что другая рука лаага потихоньку продвигалась к внутренней стороне шеи сквонка, темный большой палец был при этом выставлен в сторону как дубинка. Пока сквонк наслаждался движениями руки над ним, палец добрался до шеи и внезапно дернулся вверх.
Удар был куда резче, чем Джим предполагал; руки лаага, очевидно, могли быть очень мощными. Послышался щелчок, будто в шее сквонка что-то сломалось. Сквонк внезапно упал и замер, голова его неестественно запрокинулась.
Два санитара-сквонка, находившиеся в палате, двинулись было вперед, когда пациент только начал пытаться встать, но остановились, когда лааг вытянул руку над его шеей. Теперь лааг отвернулся, и они подошли, подняли явно мертвое тело и унесли его.
Лааг перешел к осмотру следующего пациента. Может, это была лишь игра воображения, но Джиму казалось, что лааг все еще излучал грусть, эмоцию, которой Джим прежде не замечал ни у одного из инопланетян. Он почему-то порадовался, что их собственный сквонк все это проспал. Вообще, как только сквонк просыпался, Джим велел ему заснуть снова, и сквонк послушно отправлялся обратно спать.
Когда лааг зашел в первый раз, сквонк бодрствовал, но Джим велел ему уснуть, и сквонк послушался. Таким образом, когда лааг подошел к нему, сквонк все еще спал. Лааг мельком взглянул на него и пошел дальше. Джим не затаил дыхание только потому, что нечего было затаить, но когда лааг перешел к следующему пациенту, его охватило огромное облегчение.
На секунду Джиму даже захотелось разбудить Мэри — она все это проспала — и поделиться радостью, рассказать, как они избежали тщательного осмотра лаага. Но благоразумие победило, и он дал Мэри выспаться.
Во время второго визита лаага, того ли, который приходил раньше, или другого, Мэри не спала и видела смерть сквонка. Джим сумел рассказать ей, как прошел предыдущий визит. Он опять смог усыпить их сквонка перед посещением врача, ветеринара или кем там еще был этот лааг.
— Наверняка я в последний раз смог заставить сквонка уснуть перед его приходом, — сказал Джим Мэри после ухода лаага. — Сквонк определенно выспался и скучает. Может, он еще и не готов вернуться к работе, но уже хочет. Это значит, что уходить надо сегодня вечером.
— Почему сегодня вечером? — спросила Мэри. — Почему не сейчас?
— Я хочу удостовериться, что лааг, который осматривает больных, окончательно ушел из этой части здания. Может оказаться, что он отличает нашего сквонка от других и помнит, что он должен быть в больнице. И потом, я хочу, чтобы прошло побольше времени, прежде чем он придет опять и увидит, что сквонка нет.
— И что ты хочешь делать, когда мы отсюда выберемся? — спросила Мэри.
— Вернемся на «ИДруга». Может, мы сумеем убедить лаагов, что сквонк выполнял обычные задания, если они будут искать его и обнаружат, что он убирает или хотя бы пытается убирать корабль. Или, вернувшись на корабль, мы можем оставить сквонка в покое и хотя бы временно воссоединиться с «ИДругом».
— Зачем?
— Не знаю. Нам придется принимать решения на ходу. Может, в корабле нам будет безопаснее. Может, сквонк только и сумеет, что довести нас туда, прежде чем умрет. Возможно все что угодно. Не проси ответов сейчас. Давай выберемся отсюда и оценим обстановку.
— Ладно, разбуди, когда понадобится решать... — Голос Мэри оборвался на полуслове, и через мгновение Джим убедился, что она уснула.
Сначала, когда сквонка увезли в больницу, она проснулась внезапно, как будто от кошмара или будто привычное чувство долга пробудило ее, несмотря на затягивающий сон. Потом она стала просыпаться реже, и периоды бодрствования перед тем, как она засыпала опять, уменьшились. Джим был бы не прочь, чтобы она проспала до самого возвращения в «ИДруга», но рассчитывать на это было бы слишком.
Джим подождал, пока, по его расчетам, не стемнело, потом поднял сквонка, стараясь делать это с помощью мысленного образа, а не думать вслух — это могло разбудить Мэри.
У него все получилось.
— Хороший сквонк, — мысленно прошептал он пробудившемуся инопланетянину. — Сквонк сможет уйти отсюда и пойти куда-то еще?
Сквонк вытянул шею и утвердительно замахал щупальцами.
— Отлично, — сказал Джим. — Тогда давай тихо, чтобы не будить этих бедных больных сквонков вокруг нас. Слезай с этой штуки, на которой ты лежишь, и давай уходить. Да, и захвати по дороге контейнер этих питательных кубиков.
Он вывел сквонка из комнаты. Пришлось поискать, но наконец они нашли комнату со множеством пустых корзин и автоматом, лоток которого был полон розовых кубиков. По указанию Джима сквонк наполнил корзину и, уже по собственной инициативе, поставил корзину себе на оболочку, удерживая ее на месте тремя щупальцами. Затем они шли самыми дальними коридорами, пока Джим не увидел дверь, ведущую наружу. Но он не позволял себе расслабиться, пока они не очутились на одной из зеленых дорожек и больница вместе с остальными зданиями не осталась позади.
Джим задумался о сквонке. Насколько он мог судить по его походке, инопланетянин был в прежней хорошей форме. Но Джим подозревал, что, как и Мэри, сквонк восстановил только часть утраченной энергии и, когда он израсходует восстановленное, может опять свалиться.
— Мы идем на корабль, сквонк, — сказал он. — Корабль опять надо убрать. Не торопись, и если устанешь, просто остановись. Ты меня понимаешь? Если устанешь, остановись.
Сквонк сделал утвердительный жест, и они пошли. Но он не остановился до самого «ИДруга»; возможно, ему не хотелось останавливаться. Джим мысленно вздохнул с облегчением, когда за ними закрылся люк. Проснулась Мэри.
— Где мы? — спросила она.
— На корабле. Давай спи. Сквонку надо отдохнуть, и мне тоже, — сказал Джим.
Последняя фраза была ложью. Что-что, а отдыхать он не собирался.
— В больнице заметят пропажу сквонка не раньше, чем через несколько часов, — продолжил он, — а я не хочу, чтобы он слишком рано брался за уборку, даже если у него есть на то силы. Если сюда придут его искать, то лучше, чтобы его застали за работой.
— А, ладно... — и Мэри опять уснула.
Уснул и сквонк. Джиму очень хотелось разбудить его, но он удержался. Неясно было, насколько переход в корабль истощил восстановившиеся силы сквонка, а они ему потом понадобятся. Он дал своим спутникам поспать полчаса по корабельному времени.
Разбудив сквонка, Джим сразу велел ему убрать пищевые кубики туда, где они при ускорении не
