контроль, чтобы я смог управлять кораблем и делать фазовые переходы, то мы бы обошли территорию лаагов и направились домой.
— Нет, — сказала Мэри. — Пока есть возможность вернуться к лаагам, я этого не сделаю.
Неизменное абсолютное спокойствие ее голоса и мыслей показывало, что она вряд ли уступит.
— Тогда нам придется рискнуть и идти так, как сейчас, — сказал Джим.
— Лааги поймают нас куда раньше, чем мы дойдем до границы и попадем под защиту людей, — ответила Мэри.
— Может, поймают, а может, и нет, — возразил Джим. — Я не собираюсь идти наверх, от центра галактики к дому. Я направлюсь к центру; вряд ли лааги сразу об этом догадаются, а нам не помешает выиграть любое время.
— Понятно, — сказала Мэри. — Ладно, но и ты пойми меня. Я отдохнула, и в голове у меня прояснилось. Ты был прав. Я доработалась до того, что не могла объективно оценить ситуацию. Но теперь я в порядке, а там остались неоконченные дела. Если ты повернешь назад и дашь лаагам поймать нас, то обещаю, что через три месяца по их местному времени мы улетим.
— Нет, — ответил Джим.
— Неужели тебе так важны эти три месяца после того времени, которое мы уже там провели?
— Дело не в этом, — объяснил Джим. — Я просто тебе не доверяю. Если ты вернешься, то три месяца превратятся в полгода, потом в год, а к концу года ты опять доведешь себя до такого состояния, что разговаривать с тобой об отлете будет бесполезно.
Мэри опять надолго замолчала. У него всегда был перед глазами ее мысленный образ, и сейчас он представил, как она в задумчивости прикусила уголок нижней губы, подыскивая слова, которые смогли бы его переубедить. Картинка была красивая и даже в какой-то степени вызывающая симпатию, но он не мог позволить себе сдаться.
— Ты хочешь попытаться добраться домой, несмотря на все препятствия? — спросила она наконец.
— Если ты вернешь мне контроль над фазовыми двигателями, препятствий будет куда меньше.
Она не обратила на это внимания.
— Ты понимаешь, что если лааги нас сразу обстреляют, а не захватят в плен, то мы рискуем потерять все данные, которые я... мы о них собрали. Тогда эта информация не попадет на Землю, а она там жизненно важна.
— Верни мне способность к фазовому переходу, и у нас резко повысятся шансы доставить информацию на Землю.
— Не резко, лишь немного, — возразила Мэри. — Дай лаагам нас поймать, я еще с ними поработаю и, возможно, смогу с ними общаться. Ты повторял все мои рапорты, но не понял, похоже, что все это значит. Лааги сражаются с нами потому, что мы вызвали у них генетический территориальный инстинкт. Они автоматически предполагают, что мы можем находиться на их территории — а они считают то место, где мы впервые встретились с ними, своей территорией — только затем, чтобы захватить их планеты. Других причин им не представить.
— Ну и что? — сказал Джим.
— Их рефлективная система не в состоянии воспринять, что нам не нужны их миры, даже если мы в состоянии их захватить; но возможно, что это сумеет воспринять их верхний, цивилизованный слой сознания. Их атмосфера не подходит для нашего дыхания, да и другие вещи, наверное, не соответствуют. Но мы не сможем объяснить им это, пока не начнем с ними разговаривать, и я хочу там остаться, пока не научусь этому.
— Или мы можем послать обратно целую экспедицию, и они на основе наших знаний научатся с ними говорить, — возразил Джим.
— А тем временем на границе ежедневно убивают твоих друзей, гибнет примерно такое же количество лаагов, и обе расы разоряются, строя военные корабли и защищая свою сторону границы.
Джим дернулся — она попала в больное место. Но тем не менее он ей не доверял.
— Ты хочешь продолжать рисковать, — сказал он, — а я хочу забрать выигрыш и уйти, а ва-банк идти на следующий день. Я не передумаю.
— И я тоже, — ответила Мэри. В голосе ее чувствовалась грусть. — Так что тебе придется добиваться своего без фазовых переходов.
Какое-то время они двигались молча. Насколько Джим мог судить, за ними еще не гнались. Но это ничего не значило — корабль лаагов мог внезапно сделать прыжок и оказаться на расстоянии лишь тысячи километров от них. Но теперь, на борту, у Джима был доступ к хронометрам. Насколько он мог судить по тому, сколько оставалось до рассвета при их взлете, примерно через час проходящие по зеленым дорожкам лааги заметят, что «ИДруг» исчез с места, где был выставлен всем на обозрение.
Сколько времени понадобится лаагам, чтобы организовать преследование и вывести корабли в космос, он точно сказать не мог. На Земле в аналогичной ситуации понадобилось бы как минимум четыре — шесть часов, и лааги вряд ли смогут справиться быстрее.
Наконец Мэри опять заговорила.
— Зачем ты взял с собой сквонка? — спросила она. — Разве не гуманнее было бы оставить его там? Или ты хотел взять живой образец?
— Нет, — ответил Джим, — но если некому будет отдавать ему приказы, то он немедленно подойдет к какому-нибудь лаагу и попросит работы. Ты не думаешь, что лааг заинтересуется, чем он занимался раньше и почему теперь свободен? Как думаешь, сумеют лааги выяснить у сквонка, что он для нас делал, а может, и то, что на борту «ИДруга» к ним на планету проникли как минимум два невидимых инопланетных разума?
— Ясно, — сказала Мэри, — ты беспокоился о безопасности.
Она могла бы это сказать с прежней резкостью. Вместо этого ее слова прозвучали грустно, как будто Джим ее в чем-то разочаровал.
— Верно, — ответил Джим, — но, веришь ты или нет, доброта в этом тоже есть. Он участвовал во всем, что мы делали. Месяцами он искал этот несуществующий ключ. Можно сказать, что это стало делом всей его жизни, как твое стремление принести пользу нашему миру.
На этот раз пауза перед ответом Мэри была короче, но собственные слова Джима успели эхом отозваться у него в мозгу.
— Это довольно зло с твоей стороны, — сказала Мэри.
— Может быть, — ответил Джим. — Но сквонк дал нам все, что было в его силах. Если бы он мог говорить, то сказал бы, что больше всего хочет умереть на работе. Я заманил его сюда под предлогом уборки корабля, и как только он закончит, я велю ему продолжить искать ключ на корабле. Я даже велел корабельному роботу запрятать по углам корабля пару десятков мелких предметов, чтобы сквонк мог их найти. Конечно, когда он их найдет, я скажу ему, что это не то, что мы ищем, но так цель поиска освежится у него в уме.
— Пока мы не вернемся на Землю. А если мы не вернемся, что, скорее всего, и случится, то он тоже не вернется.
— Он так или иначе не попадет на Землю, — сказал Джим.
— Почему? — спросила Мэри, потом сама же и ответила: — Ты хочешь выкинуть его из люка, пока мы еще в космосе... — Она помолчала. — Ты не думаешь, что он доживет до Земли?
— Нет, не думаю, — ответил Джим.
— Почему?
— Не знаю, — сказал Джим. Он попробовал подыскать слова, чтобы описать, как у него возникло такое впечатление. — Просто такое ощущение. Думаю, он уже какое-то время умирает. Долго он не протянет.
С минуту они оба молчали.
— Посмотри на него, — сказала наконец Мэри. Джим понял, что во время паузы она разглядывала сквонка. — Он работает себе как обычно. Почему ты так уверен в этом своем ощущении?
— Потому что оно не проходит, — ответил Джим.
Они продвигались вниз, к центру галактики, почти не разговаривая. Прошло два дня по календарю лаагов. Сквонк закончил уборку, и Джим послал его искать неуловимый ключ. Ни сквонк, ни Джим не
