слышат, — спросил он.
— Понятия не имею, — весело отозвалась Мэри. — Ты у нас эксперт в этой области, что-нибудь да придумаешь.
— Ну спасибо, — ответил Джим.
— Да не за что, — сказала Мэри. — Может, пора уже звать обратно Вопроса Первого и компанию?
— Да, наверное, пора.
На секунду он задумался, как именно возобновить контакт. Наконец он решил, что достаточно объявить, что они с Мэри снова готовы вступить в общий разговор.
— Вопрос Первый, ты здесь? — сказал (или подумал) он.
— Конечно, — отозвался Вопрос Первый, — хотя я не очень понимаю, что ты имеешь в виду под «здесь».
— Я и сам не понимаю, так что давай об этом не будем, — ответил Джим. — Достаточно того, что ты рядом и мы можем разговаривать, так как мы с Мэри закончили частный разговор.
— Вы закончили ваш разговор? Отлично! Добро пожаловать обратно к нам. Счастье! Счастье!
— Мы говорим «ура!», по крайней мере некоторые из нас.
— Не вижу особой разницы между «ура!» и «счастье!», но если хочешь, то — ура!
— Да вообще-то разницы и нет, — решил Джим. — Счастье! Счастье!
До его разума донесся общий хор возгласов «Счастье!».
— По поводу «здесь», — сказал Вопрос Первый. — Для вас, похоже, это связано с достаточной физической близостью, чтобы было возможно разговаривать. Но разговаривать можно с любого расстояния во вселенной. Как иначе большие дыры и скопления больших дыр могли бы сообщать друг другу, в каком направлении они танцуют?
— Можно то же самое повторить еще разок? — спросил Джим.
Вопрос Первый терпеливо повторил свои слова.
— По-моему, вы смешиваете физику с общением, — заметил Джим.
— Но разве любой танец не является формой общения? — сказал Вопрос Первый. — Извини, если моя ограниченная способность к пониманию запутывает тему нашего разговора.
— Нет, дело не в тебе, — Джим попытался найти слова, чтобы объяснить, что он имел в виду. Потом он подумал о настоящих человеческих танцах и должен был признать, что в каком-то смысле это тоже было общение.
— Но у больших дыр нет разума, — сказал он. — Следовательно, они не общаются так же, как мы. Если я правильно понимаю, что вы имеете в виду под их танцами, речь идет просто о том, что они двигаются под воздействием сил, прилагаемых к ним остальной материей во вселенной. Я имею в виду все остальные дыры, с самого начала, когда была только одна большая дыра, которая потом разбилась на множество других.
— Сначала была только одна большая дыра? Как интересно! — сказал Вопрос Первый.
— Мы так думаем. А вы не знаете? Я думал, что вы все знаете о физической вселенной, дырах, пространстве и тому подобных вещах.
— Нет-нет, мы мало что понимаем, — отозвался Вопрос Первый. — Поэтому мы так стремимся к удовольствию учиться у вас.
— Мы... спасибо, конечно, но мы тоже не знаем точно, как началась материальная вселенная, — сказал Джим. — У нас есть только теории, гипотезы вроде той, которую я сейчас упомянул.
— Значит, это только гипотеза?
— К сожалению, да.
— Я расстроен. Но ничего, может, это еще окажется фактом.
— Да, раз уж мы о фактах, — сказал Джим, — я хотел тебя спросить о том, как вы не пустили лаагов, тех, кого вы зовете нашими другими друзьями, в ваше пространство.
— Да, я же это уже объяснял, — сказал Вопрос Первый. — Они никак нас не видели и не слышали, нам это было болезненно, и мы велели им дальше не заходить.
— По твоим словам, это было болезненно, — сказал Джим. — Позволь предложить понятие «неудобно». Может, оно лучше подойдет?
— Нет, это приближается к нашему понятию, но только частично, — ответил Вопрос Первый, — как и ваше понятие «болезненно». Но ты наверняка должен знать, что я имею в виду. Разве тебе и твоим друзьям неизвестно, что бывает с человеком, которого не видят и не слышат?
— И да и нет, — отозвался Джим. — С тех самых пор, как мы начали собираться в сообщества, в некоторых группах и сообществах это использовалось как наказание. Для любого индивидуума неприятно, когда его игнорируют и исключают из общения. Так что я, думаю, знаю, что ты имеешь в виду.
— Да, в какой-то степени, похоже, знаешь, — сказал Вопрос Первый. — Мы сами к таким вещам очень чувствительны. Нас очень травмирует, когда приходится использовать это как наказание для одного из нас.
— Вы делаете это со своими сородичами?
— Увы, у всех свои законы, — ответил Вопрос Первый.
— И что же вы должны сделать, чтобы такое заслужить? — спросил Джим.
Вопрос Первый слегка поколебался.
— На том уровне, на каком ты нас сейчас понимаешь, это невозможно объяснить, — сказал он наконец.
— Наверное, — отозвался Джим.
Он попытался представить себе, каково было для одного из этих активно дружелюбных существ внезапно оказаться в положении, когда все остальные игнорировали его существование.
— И сколько это длится, пока они не возвращаются к нормальному поведению?
— Это навсегда, разумеется, — ответил Вопрос Первый. — Как только мы перестаем их видеть и слышать, они для нас больше не существуют. Даже память о них скрывают.
Если бы у Джима сейчас было тело, то у него пробежали бы мурашки по коже.
— Как, неужели вы их изгоняете насовсем? И что же они делают? Куда они деваются?
— Кто знает? — сказал Вопрос Первый. — И вообще, они ведь больше не существуют, так что какая разница? Но ты, кажется, хотел поговорить со мной о друзьях, которых вы называете лаагами.
— Верно, — сказал Джим. Он все еще был потрясен идеей живого существа вроде Вопроса Первого, изгнанного из своего общества навсегда. В отношении Вопроса Первого к этому чувствовалось безразличие, которое с внезапной силой напомнило Джиму, насколько чуждым был разум, с которым он общался.
— Видишь ли, — продолжил он, — лааги, как и мы, это дыры, которые живут на дыре побольше, называемой планетой. В вашем пространстве есть планеты, на которых и мы, и они могли бы жить после некоторых физических изменений. Ты, конечно, понимаешь, что мы и они меняли бы планеты по-разному, чтобы они нам подходили. Так что они наверняка направлялись сюда затем, чтобы найти другие миры, на которых они могли бы жить.
— Ты так думаешь? Как интересно! Но это понятно: будучи дырами, вы все предпочитаете жить в дырах. Или, точнее, будучи материальными существами, вы предпочитаете материальную окружающую среду. Я правильно сказал?
— Правильно, — отозвался Джим. — Так вот что я хотел спросить: если бы мы или они заселили поверхность одной из этих планет, беспокоило бы это вас в том отношении, что вас бы не видели и не слышали?
— Не знаю, — сказал Вопрос Первый. — Нет, наверное... да, мы думаем, что нет, поскольку вы и они были бы частью дыр. Но вы ведь нас видите и слышите, так что вопрос снимается.
— Мы с Мэри здесь вне наших тел, вне наших личных дыр, — сказал Джим, — но все остальные наши сородичи в дырах. Может, будучи физическими существами, они тоже не смогут видеть и слышать вас.
— Нет-нет, — возразил Вопрос Первый, — ваша способность видеть и слышать нас вышла за пределы дыры, в которой вы были вместе с вашим третьим другом, который нас не видел и не слышал. Вы излучали по направлению к нам, и мы, конечно, ответили. А раз вы на это способны, то и остальные наверняка смогут. А если так, нас совсем не побеспокоит, если вы поселитесь на одной из наших планет. Но если отвечать на ваш вопрос, даже ваши друзья лааги, наверное, не беспокоили бы нас, находясь на планете, —
