принял меры: дочь вернули обратно, и теперь перед её дверью всё время дежурили минимум два человека. Кроме того, у портала также поставили охрану, после того, как выпроводили братьев.
Поздно вечером, в день побега Каритас, во дворце Ардоса все стояли на ушах, обсуждая произошедшее утром. Охрану усилили в несколько раз, за Каритас следили ежесекундно. Все ждали приезда Тсалвуса Первого и молились, чтобы он не изменил своё решение и не забрал дочь назад. У Ардоса на глазах рушилась мечта стать отцом будущего короля из-за глупой оплошности Криса, отчего кончик его носа дёргался как никогда сильнее. Всем в ужасе казалось, что Тсалвус Первый решит, что эта семейка не способна защитить его дочь, а значит, он найдёт жениха понадежнее.
Тсалвус Первый задерживался, что добавляло нервозности в ситуацию.
Ещё неделю назад Ардос являлся истинным королём Атулисы, управляя Тсалвусом Первым как захочет, но всё поменялось в считанные мгновения. И вот сейчас он — никто, щепка, ничтожество, проклинавшее своего сына-болвана за то, что тот упустил такую 'партию'.
Человек в зелёном плаще неподвижно стоял на крыльце дворца и смотрел в небо, в котором тяжело было что-либо рассмотреть, так как уже стемнело, но этот человек всё равно делал вид, точно занимается важным делом. Вдруг, вдалеке он заметил несколько чёрных точек на сером фоне, которые быстро приближались и, сообразив, что это, помчался в замок предупредить хозяина. Через минуту на крыльце уже стояли Ардос, Крис и, возможно, Тенея, хотя никто толком, как всегда, не помнил была она или нет. Точки на небе неумолимо приближались и вскоре превратились в белых пегасов с серебряными крыльями, на которых верхом сидели люди, по одному человеку на каждом. Через несколько минут пегасы приземлились.
— Какая честь для нашего дома, глубокоуважаемый король Тсалвус Первый! Добро пожаловать в Лесной замок! Мы вас заждались, — льстиво пропищал Ардос, помогая своему хозяину сойти с коня и отметив про себя, что король находится в необычайно хорошем расположении духа, отчего кончик носа Ардоса взметнулся вверх, являясь отображением его гордости и самоуверенности.
— Спасибо, любезный друг, — кажется, Тсалвус Первый впервые произнёс слово 'друг' по отношению к Ардосу за последнюю неделю. — Мне надо поскорее увидеть дочь. У Меня к ней серьёзный разговор.
Король не стал ждать, когда остальные сойдут с пегасов, и сразу направился во дворец, чувствуя себя здесь, как и везде, полноправным хозяином. Все вокруг приветствовали и восхваляли его, расступались перед ним, даже не скрывая свои льстивые улыбки.
Через несколько минут Тсалвус Первый уже поднялся на вершину башни, остановившись перед комнатой Каритас, и вошёл без предупреждения, не удосужившись постучаться. Каритас лежала в задумчивости на кровати, равнодушно поглядывая на дверь.
— Стучаться надо перед тем, как войти, — сказала она.
— Могла бы хоть обрадоваться встречи с Отцом, — недовольно ответил король, словно все в этом мире только и делают, что радуются его появлению.
— После всего того, что ты мне сделал, после постоянного вмешательства в мою жизнь я никогда не буду рада тебя видеть. Что ты здесь делаешь? Если так заботишься о моём благополучии, то почему сейчас ты тут, а не ловишь того маньяка, который мне угрожает? Или думаешь, если со мной поболтаешь, Гредеон сам придет к тебе сдаваться?
— Я пришёл сюда, чтобы показать тебе кое-что о твоём ненаглядном Артёме, — с улыбкой сказал Тсалвус Первый, приводя в исполнение очередной 'Королевский план', внимательно наблюдая за дочерью и радуясь реакции, которую произвела на неё данная новость.
Каритас взволнованно привстала с кровати, думая о самом ужасном: неужели, отец решился убить её возлюбленного.
— Что ты с ним сделал?
— Ничего, он сам пришёл вместе с братом. Вот наглец, появляется в Моём замке и говорит: 'Требую золото за своё молчание или я всем буду показывать портал и водить сюда людей'. Я, естественно, его за такую наглость посадил в Мою тюрьму. Через пару часов ума у него прибавилось, и он решил вернуться ни с чем к себе домой, — произнёс Тсалвус Первый, ни одна клеточка лица которого даже не покраснела.
— Ты лжёшь! — прокричала Каритас.
Король, ожидавший такую реакцию, улыбнулся и вытянул вперёд руку, откуда вырвался луч света, который на середине комнаты разлился в большой, прозрачный квадрат, похожий на обычный монитор. Вдруг, на этом воображаемом экране всё потемнело, а затем в тусклом, слабом свете появились две лавки, на которых сидело три человека. Каритас без труда узнала двоих из них, третий её не интересовал.
'Честно говоря, я не думал, что дело дойдет до тюрьмы, глубокоуважаемый владыка Атулисы. Я уповаю на вашу милость, хотя понимаю, что очень сильно виноват перед вами. Есть шанс, что мы с братом когда-нибудь выйдем на свободу? — сказал воображаемый Артём на экране.
— Есть, если вы выполните Мои требования, — ответило изображение Тсалвуса Первого.
— Тогда, Ваше Величество, не могли бы вы высказать их нам прямо сейчас, либо попросить ваших слуг сделать это за вас.
— Первое — вы должны убраться с Моей Атулисы. Второе — никогда больше сюда не возвращайтесь. Третье, и последнее, — никому никогда не рассказывайте о том, что здесь видели, иначе Я найду вас, и до конца своих дней вы будете гнить в Моей тюрьме.
— Думаю, это разумная плата за нашу свободу. Благодарю вас за великодушие и милость. После всех тех страхов, которые мы пережили в этой камере, я не могу и мечтать о той счастливой жизни, которая у нас была до знакомства с волшебным миром. Спасибо, что даёте нам шанс искупить свою вину перед вами, — ответил Артём и, что особенно привело Каритас в бешенство, поклонился королю, пусть и слегка.
— А как же Моя дочь, Каритас? Ты оставишь её в покое?
— А что Каритас? В мире полно девушек. Она ничем не лучше и не хуже других. Любовь — это всего лишь сексуальное влечение, ничего больше, — слишком убедительно ответил Артём.
— В таком случае, Я буду признателен, если вы прямо сейчас уберётесь с Моего материка…'
Картинка пропала, принеся Каритас только боль и страдание. Она была слишком молода и доверчива, чтобы не верить отцу, тем более увидев настоящее лицо Артёма, ищущего только 'сексуальное влечение'. А как же все те слова, которые он говорил? Всё — враньё? Каритас даже не заметила, как отец с довольным и победоносным лицом покинул комнату, да и какая теперь разница: она только что потеряла единственного человека, который её понимал, любил, подбадривал, восхищался, хранил и заботился.
Тсалвус Первый вышел из комнаты и спустился вниз, где его ждали остальные. С 'превеликим' трудом он сменил довольное выражение лица на строгое и серьёзное.
— Никого в комнату не пускать, её не выпускать! Ещё одна оплошность с вашей стороны и Я обещаю, что убью вас! — грозным голосом сказал король, смотря в глаза Ардосу и впервые обратившись к нему на 'вы', но не из-за уважения, а, скорее, из-за презрения и дистанции, которая стала их разделять.
— Конечно, мой господин! — ответил тот и поклонился так низко, что чуть не упал, чиркнув кончиком острого носа по земле.
Король вышел на крыльцо и пошёл по направлению к своему пегасу, который в порыве гнева уже пару раз лягнул близстоящих солдат.
— Вы не останетесь на ужин, Ваше Величество? — спросил 'ничтожный' Ардос, побежавший вслед, как покорная собака.
— Пока Гредеон на свободе Мне не до светских бесед, — отрезал Тсалвус Первый.
Он забрался на своего пегаса, 'случайно' пнув ногой Ардоса, и полетел прочь, не дожидаясь пока остальные последуют за ним.
Каритас стояла на балконе башни и плакала. Неужели Любовь — это красивый миф, придуманный сказочниками?! Почему нельзя просто быть с человеком? Не из-за денег, престижа, красоты или чего-то другого, а просто потому, что приятно проводить с ним время. Никто никогда даже не попытался понять несчастную принцессу, которой хотелось нравиться кому-то просто, как личность. Неужели она не достойна любви? Артём, почему ты не дождался, почему сломался, почему предал любовь? Разве есть что-то важнее этого чувства?
Каритас не могла больше плакать.
