— Мы ограбим эту старую ведьму миссис Каблер. Но идти на дело должны лишь двое. Беатриче, разумеется, покажет, где спальня и где сундучок. Она знает дом, где какая ступенька скрипит. Кто с ней? Мартин Клюг или я? Пусть решит жребий.
Он подобрал старую газету с соседнего стула, оторвал от нее две полоски разной длины, засунул их в кулак так, чтобы концы их торчали наружу.
— Тащи, Мартин Клюг. Если вытянешь длинную, пойдешь с красоткой Беатриче грабить старуху. Если вытащишь короткую, пойду я.
Клюг немного поразмышлял и вытянул полоску. Длинную.
— Что ж, тебе идти. Иди с Беатриче и грабь старую ведьму. И помни: никакого насилия. Не сверни ненароком ее хрупкую шею. Не спеши, взвешивай каждый шаг. Захватив деньги, осторожно удались с места преступления, не оставляя следов и уничтожая оставленные. Лишь в этом случае преступление будет идеальным. Надеюсь, ты понимаешь, что это значит.
Клюг кивнул.
— Понимаю.
Лотт глянул на циферблат потертых никелированных часов:
— Один час двенадцать минут. — Он строго осмотрел исполнителей. — Добычу делим на троих поровну. Но нужно место для дележа. Не можем же мы делить награбленное на столике кафе! Куда бы нам податься?
Девица решительно поднялась.
— Есть местечко. Я у сестры живу. У нее на Десятой авеню квартирка. Сейчас сестры в городе нет, мы там можем оставаться, сколько хотим. И вы оба можете.
— Отлично. Пошли в гости к миссис Каблер. Семидесятилетняя старуха спит и в двенадцать, и в три, — заключил Лотт.
Мартин Клюг тоже встал и с удивлением посмотрел на Лотта:
— И ты идешь?
Лотт поднял воротник.
— Конечно. Я снаружи подожду.
2
Следующим вечером оба джентльмена и леди сидели за столом в простенькой гостиной дешевой квартирки на Десятой авеню. Шипел и мерцал газовый рожок, стол украшала пустая бутылка из-под виски. Запах перегара смешался с дымом сигарет.
— Ты уверен, что не оставил никаких следов? Точно следовал моим мудрым наставлениям? Стал ли ты идеальным преступником?
Мартин Клюг дернулся на своем шатком стуле.
— Ну так! Все сделал, как ты велел. Даже горелые спички подобрал.
— Грабеж, — вздохнул Лотт, — это от пяти до двадцати лет. А убийство — это уже стул с подогревом. Ты совершил существенную ошибку, Мартин Клюг. Не надо было убивать эту женщину.
Девица засмеялась.
— А что ему оставалось? Как только он вытянул из-под кровати сундучок, старая ведьма открыла глаза и разинула пасть. Как она заверещала!
Лотт горестно покачал головой.
— Ну связать. Пасть заткнуть. Но не убивать же!
Матрин Клюг тоже вздохнул.
— Да, я погорячился. Противная старуха… Я привык к грузовикам, а не к спальням! Взял это я сундучок. Смотрю — старая карга на меня уставилась. Глаза рыбьи, холодные, мертвые. Да как завопит! Ну я и… прижал ей глотку маленько. Только шея хрустнула…
— Плохо, ой плохо… — сокрушался Лотт. — Что ж, теперь ее не воскресишь. Что сделано, то сделано. Тащи деньги, Беатриче.
Девица отошла в угол комнаты, вернулась с газетным свертком и бухнула его на стол. Лотт развернул, разделил.
— Девять тысяч долларов. Делим на три части. По три тысячи на каждого.
— Я не вижу, за что тебе вообще платить. Тебя там не было, — проворчал Мартин Клюг. — Что ты-то сделал?
Лотт скривил губы в ухмылке.
— Предлагаешь отдать тебе мою долю за то, что ты ухлопал старуху? Что я сделал? Ничего, всего- навсего составил план преступления. Гонорар за идею — вот что такое эти три тысячи. Как ты считаешь, Беатриче?
— Не Беатриче я. И ничего не считаю. Бери свои бабки и давай мне мои.
— А ты юморист, мой юный убийственный друг, — укоризненно покачал головой Лотт, глядя на Клюга. — Держи деньги в руках, а язык за зубами. Беатриче, сокровище короны моей, держи. Небо видит, ты их заслужила.
Девица прижала сверток к своей тугой груди.
— Мои денежки, мои! И это еще не все! Глянь-ка!
Она вскочила, вытащила из кармана что-то скомканное, белое и длинное.
— Видишь? Перчатки! Длинные, до локтя, и белые.
Мартин Клюг хмыкнул.
— Она их увидала у зеркала. И сразу — хвать! Как будто они дороже денег. Смешной народ, эти тетки.
Девица прижала перчатки к лицу.
— Как раз такие, о каких я мечтала! Цирк, да и только. Я пахала, чтобы такие купить, а старая ведьма как раз их носила. Ну, теперь-то они ей ни к чему… И к шляпе моей идут. Когда он спичкой чиркнул, я их сразу увидела.
Лотт задумчиво скреб подбородок.
— Послушал бы ты, как она верещала, — вдруг ухмыльнулся Клюг. — А как потом булькнула, как будто старая раковина…
Он стукнул кулаком по столу.
— Так. Бабки поделили. Теперь давай делить бабу. Я ее хочу. Ты ее хочешь. Кому она достанется?
Лотт вдохнул очередную щепотку.
— Я кайфую, не мешай… Дама… прекрасная дама… Кому владеть божественной Беатриче? Спроси ее. Пусть сама выберет.
Девица все не могла налюбоваться своим приобретением.
— И ведь как раз мой размер. И как раз старые износились. И как раз…
— Ответь на вопрос. Кого выбираешь?
— А? Ну… Вы оба хороши. Вы мне оба нравитесь.
— Нет, выбирай, — строго велел Лотт. — Оба — это полигамия, нарушение закона. Ты должна выбрать одного. Которого?
Лицо девицы стало серьезным. Она помолчала.
— Знаешь, если ты перестанешь называть меня Беатри… Тогда я тебя выберу.
Лотт щипнул нижнюю губу.
— Перестал. Значит, ты со мной.
Мартин Клюг тяжело поднялся.
— А вот хрен тебе!
Он нанес тяжелый удар… но промазал. Лотт оказался быстрее. Вскакивая, Лотт уклонился, схватил бутылку за горлышко и встретил налетающего блондина метким и мощным ударом по голове.
