В отеле оперов ждал сюрприз — нашелся их потерянный багаж. На кровати в номере лежал большой букет экзотических цветов и шикарная кожаная папка.
Первым делом Вася открыл свою сумку и, порывшись в ее недрах, извлек на свет трусы с пришитым карманом.
Игорь открыл папку и стал изучать текст, напечатанный на гербовом бланке авиакомпании «Бритиш эрвейс».
— Что пишут? — Вася пересчитывал спрятанную в кармане трусов валюту.
— «Диа френдс!» — торжественно зачитал Плахов.— Дорогие друзья! «Компания „Бритиш эрвейс'»... ну, и все такое прочее... В общем, извиняются они и впредь обещают не повторять.
— Пусть за моральный ущерб платят,— недовольно пробормотал Вася,— диа френдс... Наличности у нас совсем немного, Игорек. Такие дела.
— Ничего, позвоню Ждановичу, уладим,— успокоил его Плахов, присел на кровать, взял ручку и стал о чем-то размышлять, рассматривая бланк авиакомпании.
— Ты чего? — Рогов достал из сумки спрей от комаров и противомалярийные таблетки.
— Надо для этого Войцеховского приглашение сварганить. Хоть какое-нибудь.
— На фига? — Вася открыл крышку баллона и несколько раз пшикнул вокруг себя.
— Для страховки.— Игорь принюхался и недовольно поморщил нос— Вася, завязывай со своей химией, нам ведь здесь спать.
— Здоровье дороже —лучше сейчас понюхать немного, чем потом всю жизнь трястись.
— Кейптаун находится вне малярийной зоны,— подражая голосу Даши, съехидничал Игорь.
— Ничего, береженого Бог бережет.
— Ну-ну,— кивнул Плахов и углубился в составление липового приглашения в Санкт-Петербург.
Ранним утром белый автобус турагентства замер у высокого бетонного забора на улице Викториа- роуд.
— Это здесь,— подтвердил Плахов, изучив надпись на табличке,— Викториа-роуд, дом двенадцать,— и, окинув взглядом Васю и Дашу, предложил: — Выгружаемся?
— С Богом!— Вася потянул на себя ручку двери.
— Ты смотри, и эти уже здесь!— Игорь заметил на противоположной стороне улицы автобус телевизионщиков, из которого вылезали Софи, Герт и Иржи.— У них что, шестое чувство?
— Придется выкручиваться,— вздохнул Рогов.— Эх, Игорек, говорил я тебе...
— Ладно, Вася. После футбола ногами не машут, а до него — и подавно.— Плахов двинул навстречу пронырливым телевизионщикам и приветливо поздоровался с ними.
— Мы боялись, что Войцеховский уедет,— объяснил их раннее появление Иржи.— Решили его посторожить.
— Мы тоже,— улыбнулся Плахов, сжимая в руках кожаную папку «Бритиш эрвейс».— Вот, приглашение с собой взяли. Ну что, пойдем?
Пестрая компания подошла к мощной стальной калитке с глазком, и Игорь надавил на кнопку звонка.
Через минуту из-за забора приглушенный мужской голос прошуршал по-английски:
— Кто там?
— Извините,— выступил вперед Иржи,— нам нужен мистер Войцеховский. Мы с телевидения.
Под металлический скрежет отпираемого замка в приоткрывшейся двери показалась бритая наголо голова мужчины лет сорока. Этот лысый, облаченный в рабочий комбинезон, по-видимому, был садовником, на что указывала рукоятка секатора, торчащая из его кармана. Он одарил незваных гостей настороженным взглядом.
— Мистер Войцеховский завтракает,— объявил он.— Что ему доложить?
— У нас для него приятный сюрприз.— Иржи натянул на лицо располагающую улыбку.
— Пройдите.— Садовник распахнул калитку, пропуская гостей внутрь.
— Пошли,— призвал Иржи своих спутников и первым проник во двор.
Плахов насторожился — садовник слишком пристально разглядывал их, будто пытаясь срисовать физиономию каждого визитера. Или собирался составлять фоторобот.
Вася протянул садовнику руку, и тот машинально пожал ее.
— Гуд морнинг, камрад,— улыбнулся Рогов.
— Гуд морнинг,— проскрипел садовник, не выпуская Васиной руки.
Хозяин встретил делегацию на лужайке возле дома. Беспардонные телевизионщики сориентировались мгновенно, и Герт нацелил камеру на растерянного Войцеховского, а Софи уже что-то набалтывала в микрофон.
— Что это значит? — по-английски возмутился Войцеховский.
— Не волнуйтесь, Михаил Александрович,— сдержанно произнес Плахов, пытаясь выглядеть как можно солиднее перед телекамерой.— Мы из Санкт-Петербурга. Прибыли от имени и по поручению директора Государственного Эрмитажа господина Пиотровского.
Как зовут Пиотровского, Игорь не помнил, поэтому ограничился фамилией. Он раскрыл свою папку и протянул ее ошарашенному Войцеховскому. Чернокожая служанка привстала на цыпочки, пытаясь из-за плеча хозяина разглядеть, что там внутри.
Садовник старательно подстригал кусты, изображая полную невозмутимость, но время от времени метал в сторону компании настороженный взгляд.
— Ничего не понимаю,— пробормотал Войцеховский по-русски, прочитав бумагу— Что все это значит?
— По-моему, все понятно.— Плахов указал на текст.— Вас как миллионного посетителя приглашают, и все такое... Чек на круглую сумму., памятная медаль... Вот подпись нашего директора, вот сумма.
— Но я не был в Петербурге,— растерялся Войцеховский.
— Вообще? — Плахов изобразил искреннее удивление.
— Последний раз — лет пятнадцать назад,— Михаил Александрович задумчиво почесал висок.— У меня здесь кафедра... Это розыгрыш?
— Лететь на другой конец света шутки ради? Я вас умоляю... Вот ваше фото, снятое камерой видеонаблюдения в музее.— Игорь протянул профессору его фотографию.
— Уму непостижимо,— окончательно растерялся Войцеховский.— Я ничего не понимаю...
Софи что-то прошептала Иржи, и тот перевел ей суть беседы. Журналистка удивленно покачала головой и попросила Герта убрать камеру.
— Так, может быть, у вас есть брат-близнец? — не унимался Игорь.
— Нет у меня никакого близнеца,— грустно вздохнул профессор.— Ни братьев, ни сестер.
— Говорят, что у каждого есть свой двойник,— философски изрек Иржи, поправляя очки.— Это какое-то мистическое совпадение.
— Ну, тогда извините, Михаил Александрович,— Плахов быстро забрал папку из рук профессора,— придется нам звонить нашему руководству и все выяснять. Мы с вами свяжемся.
— Да, конечно,— закивал головой ученый, обернулся к служанке и попросил по-английски: — Лиз, проводи гостей.
Процессия под предводительством гибкой улыбчивой негритянки в белоснежном фартуке понуро потянулась к воротам. Софи, Герт и Иржи обсуждали казус, с подозрением поглядывая на странных путешественников.
А опера ликовали — они нашли человека, с помощью которого надеялись выйти на след пропавшего Данилова. Теперь они знают адрес профессора и наведаются к нему чуть позже, без лишних свидетелей.
Едва калитка за гостями захлопнулась, добросовестный садовник отбросил в сторону ножницы и подошел к Войцеховскому.
— Странная ситуация, профессор,— на чистом русском языке сказал он.— Вы не находите?
— Вы думаете, это то, чего мы опасались? — Войцеховский с трудом сдерживал дрожь в голосе.
