— Боюсь, что так,— кивнул садовник.— Вам надо срочно уезжать.
Микроавтобус летел на страусиную ферму, ловко лавируя по знакомой трассе. Питерская парочка, смирившись с неизбежной, как африканская жара, туристической программой, обсуждала визит к Войцеховскому.
— Ну, чего, Киркоров? Соображения есть? — Игорь уставился в окно, рассматривая голубые эвкалиптовые рощи, которые напоминали картины какого-то импрессиониста, выставленного в Эрмитаже.
— Знает что-то старый пень.— Рогов вперился в затылок компаньона, словно на нем мог прочитать ответ.— Расколем на раз.
— Мей би.
— Только одно меня смущает...
— Что? — Игорь оторвался от созерцания пейзажа и повернулся к товарищу.
— Садовник этот... Я, когда ему руку пожал, все никак не мог понять, что меня насторожило. А потом понял — ладонь...
— Чего ладонь? Волосатая, что ли?
— Не садовник он никакой, Игорь.— Рогов разглядывал свою правую кисть, словно на ней остался отпечаток чужой руки.
— А кто?
— Такие мозоли, как у него, бывают только у тех, кто имеет дело с оружием. Я тебе точно говорю. Помнишь, в Чечне мы по ладоням и предплечьям боевиков вычисляли. Вот у этого садовника такие же мозоли...
— А ты не путаешь, Эркюль Пуаро? — почесал затылок Плахов.— Может, он гитарист.
— Тогда я композитор.
— Или от секатора мозоли. Либо он у этого Войцеховского типа телохранителя. Заодно.
— Может, и так, только я понял одно: надо ухо востро держать с этой компанией. А то как Данилов... на корм крокодилам...
— Мозоль тебе на язык!— Не обнаружив поблизости деревяшки, чтоб постучать по ней, Игорь три раза сплюнул через левое плечо.
Напарник повторил за ним.
Наблюдая эту сцену в зеркальце заднего вида, флегматичный водитель Клаус чуть не пролетел нужный поворот.
— Даш, мы когда на сафари летим? — окликнул Плахов экскурсовода.
— Завтра.
— А сегодня вечером успеем заехать к Войцеховскому?
— Успеем,— вздохнула Даша и тоном строгой учительницы добавила: — Но только после страусиной фермы и ботанического сада.
— Ботанического сада? — встрепенулся Вася, вспомнив просьбу тестя.— Даш, а вы не знаете, там есть растение, которое спирт вырабатывает? Мне бы семян купить или саженцев...
— Никогда о таком не слышала,— удивилась Даша.— Вот там как раз и узнаем.
Пока доблестные офицеры милиции внимали эмоциональному рассказу Даши о яйценоскости страусов, дотошные телевизионщики, разочарованные утренним конфузом, решили проверить полномочия гонцов из Эрмитажа.
На календарике, подаренном Игорем, чех Иржи разглядел номера телефонов музея и сейчас нажимал на кнопки телефона, пробиваясь в Санкт- Петербург.
Его усилия увенчались успехом.
— Господин Пиотровский,— закричал Иржи, едва не целуя трубку,— вас беспокоит Иржи Зайчек, кейптаунское телевидение, Южно-Африканская Республика! Мы помогаем вашим сотрудникам искать юбилейного посетителя...
Герт и Софи не слышали, что невидимый собеседник ответил чеху, но заметили, как у Иржи вытягивается лицо.
— ...Миллионного посетителя... которому полагается денежный чек... — заикаясь, объяснял Иржи.— ...Но у них приглашение с вашей подписью... Так... Да... Понял... Извините... Всего доброго.
Иржи бережно пристроил трубку на место, вытер пот со лба и поправил очки.
— Он ничего не знает,— ошарашил он замерших в ожидании телевизионщиков.
— Обманули,— разочарованно выдохнула Софи.
— Но зачем? — почесал густую бороду немногословный Герт.
Ярко-красное солнце уже почти перевалилось за громаду Столовой горы, когда белый микроавтобус вновь притормозил у ворот профессора Войцеховского.
Игорь надавил на кнопку звонка, через минуту калитка отворилась, и перед незваными гостями возникла приветливая служанка.
— Мы хотим увидеть профессора,— улыбнулась Даша служанке.— Можно пройти?
— Сожалею, но профессор уехал,— смущенно ответила Лиз.
— Надолго?
— Не знаю...
— Чего она там болтает? — Рогов нетерпеливо дотронулся до Дашиной руки.
— Говорит, профессор уехал. Как надолго — не знает...
— А куда? — Игорь уставился на служанку, но та отвела взгляд.
Даша перевела вопрос, но Лиз отрицательно покачала головой.
— Не сказал,— ответила за нее Даша.
— И так понятно.— Вася не старался скрыть раздражения.
Калитка с лязгом захлопнулась перед их носом.
— Нормальное дело... Стоило нам появиться, и он свалил,— констатировал Плахов.— Шустрый дядечка.
— Значит, дело нечисто, борода у него в пуху.
Они вернулись к машине, молча переваривая бездарную потерю единственного следа, ведущего к пропавшему Данилову.
А в глубине большого дома Войцеховского затаились садовник и седовласый профессор. Они прислушивались к шуму двигателя туристического автобуса и надеялись, что настырные русские теперь-то уж точно оставят их в покое.
— Михаил Александрович, вам нужны еще более веские подтверждения? — От зловещего тона лысого Войцеховского передернуло.
— Нет. Этого вполне достаточно.— Профессор с надеждой взглянул на садовника.— У вас есть какой-нибудь план?
— Я приставлю к ним своего человека. Надо выяснить, насколько серьезно они настроены. И насколько они опасны...
Войцеховский шелковым платком вытер пот со лба, вытащил себя из кресла и двинулся к бару. Выбрав пузатую бутылку с неброской этикеткой, он извлек пробку и наполнил фужер коричневым маслянистым напитком. Взболтнул бокал, принюхался к терпкой жидкости и одним махом опрокинул в себя напиток. Ни вкуса, ни крепости он не почувствовал.
Ранним утром следующего дня самолет местных авиалиний оторвался от бетонной полосы кейптаунского аэропорта и взял курс на северо-восток страны. Сонные опера разглядывали в иллюминаторы живописные очертания распростертого под крылом самолета утреннего Кейптауна.
— Может, зря мы отсюда улетаем? — В голосе Васи звенела легкая тоска.— Может, надо было здесь копать?
— Что копать? Алмазы? Пропал он не здесь, а там,— лениво отозвался Игорь.— Значит, и искать будем там. Лишь бы долететь. Не нравится мне эта этажерка...
— Наливай.
