— Ресторан «Таверна папы Карло». Это в центре.
— Ресторан — так ресторан. Давненько я там не бывал! А что, Лена, наш начальник сегодня свалил пораньше?
— У него какая-то важная встреча. Все высиживал, ждал какого-то звонка, а потом сорвался.
— Надо же, я у него днем был — он мне ничего не сказал.
— Да ну, он совсем потерянный стал. В кабинет к нему захожу — он вздрагивает, прятать чего-то начинает.
— Конечно, такая утрата.
— Да плевать ему на Инку. Он за себя переживает. В отпуск вроде намылился. Говорит, что хочет сменить обстановку. Брешет, по-моему.
— Вадим, мне ваше лицо знакомо. Вы в какой области трудитесь?
— Он журналист, — поспешила сообщить Лена, с улыбкой глядя на своего кавалера. — Работает на радио.
— Что, и в эфире выступаете?
— Иногда. В основном я собираю информацию, а озвучивают ее уже другие.
Маленькая «шкода» катилась в плотном потоке, тормозила на перекрестках, обгоняла и уступала дорогу. Три ее пассажира, поддерживая дружелюбную беседу, думали каждый о своем.
Лена — о том, что надо бы позвонить Филину.
Вадим — что надо бы связаться с Волгиным, предупредить о спешном отъезде Локтионова.
А Федоров ни о чем особенном не думал. У него просто было хорошее настроение и масса свободного времени.
Все улыбались.
— Что-то тут не так, Сергеич, — озабоченно пробормотал Родионов, косясь в зеркало. — Чего он крутит? Хочет сжечь лишнее топливо перед посадкой?
Сначала Локтионов поехал на север, потом развернулся и двинулся в обратном направлении, на полпути свернул и сделал круг, чтобы выехать в районе промышленной застройки, пересчитать все ухабы на пыльных улицах среди заводских заборов…
— Тормозит.
Локтионов остановил «форд» недалеко от пустыря, в таком месте, где дорогих машин отродясь не видели, вышел и, прижимая к груди «дипломат», двинулся по скользкой извилистой тропинке.
— Идти за ним? Мы ж как на ладони будем!
— Он тоже, — Волгин достал из бардачка бинокль, настроил резкость. — Волнуется, гад! Однако пора отсюда сниматься. Вон, местечко приличное. И нас не видно, и он никуда не денется.
Волгин перегнал машину к воротам какого-то предприятия. Среди десятка таких же кособоких «Москвичей» и «Лад» она была, действительно, незаметна.
— А это кто?
На другом конце площадки остановилась черная «тойота лэндкрузер».
— Местная «крыша», наверное, — пожал плечами Волгин. — Запиши номерок, пригодится.
Один раз Локтионов чуть не упал, но всем мучениям приходит конец, и он достиг цели: размахивая руками, сбежал в неглубокий овраг, на секунду исчез из поля зрения — и появился на другом склоне уже без «дипломата».
— Крайне грязный способ передачи денег. Но кто сказал, что шантаж — дело чистое?
— Сергеич, не видно ни хрена номеров на этом бульдозере, — Родионов кивнул на «тойоту». — Всё в пыли. Может, гаишников свистнуть, пусть проверят по полной программе?
— Очень мы им нужны… Ага, возвращается! Обратно Локтионов двигался намного быстрее. Дошел до машины, сел и позвонил по радиотелефону.
— Херня какая-то, — возмутился Родионов. — У него что, с вымогателями прямая связь? Товар сдал — товар принял?
— Сваливает. Ну что, сидим — или за ним?
— Дуй за ним, а я здесь покручусь.
— Нет, делиться нельзя. Значит, остаемся. «Форд» скрылся из виду.
— До ночи сидеть будем? Сергеич, пустышку тянем. Уже сорок минут прошло.
На предприятии кончилась смена, и через проходную потянулся народ. Несколько человек подошли к своим машинам, другие свернули на пустырь, за которым, как только сейчас разглядел Волгин, кособочилась автобусная остановка.
— Сергеич! Да ты посмотри, что делается! Ни один баран в таком месте ничего прятать не станет, работяги же мигом все подгребут. Или, по-твоему, на Локтионова токарь-револьверщик наезжает?
Тропинка, которой шагали рабочие, пролегала аккурат мимо оврага с «дипломатом». Не первый, так третий непременно поинтересуется его содержимым.
— У тебя пистолетик есть? — спросил Волгин.
— На хрена? У тебя ж «постоянка», а я когда бы успел свой получить?
— Нет у меня «постоянки», Павел Артемьевич. Убил ее Абдулла…
Опера посмотрели друг на друга и выругались.
Так часто бывает в российской милиции. И еще, наверное, в полиции Гондураса.
— Пошли. Отмашемся как-нибудь.
— Ага, шапками закидаем. «Дипломат» лежал на дне оврага, никем не потревоженный.
— А если там бомба? Не нравится мне это… Опера сбежали по склону, увязая в раскисшей глине. Остановились, рассматривая пластиковый чемоданчик с двумя примитивными защелками.
— Ты бы лучше наверху остался. Мало ли что…
Родионов ответить не успел. Три плотные фигуры в спортивных костюмах прыгнули на оперов как раз сверху, прыгнули молча и собранно, готовые к драке, привыкшие побеждать.
Волгин увернулся от первого нападавшего, но поскользнулся, упал и пропустил удар по голове. Ударил в ответ — попал, но слабо, и тут же один из «костюмов», хрипя и брызгая слюной, навалился сверху, молотя как заведенный коротенькими накачанными ручками.
Справа-слева, справа-слева… Волгин «поплыл»…
Родионову повезло больше. Не владея хитрыми приемами единоборств, он привык драться «по- простому», но очень эффективно, используя в основном комбинацию «рукой в морду — ногой в пах», и успел вырубить рослого парня с замашками каратиста. Второй нырнул оперу в ноги и повалил его. Сцепившись, они покатились по земле, осыпая друг друга ударами. Карман спортивной куртки треснул, и вывалилась портативная рация.
Волгину все-таки удалось уклониться, и кулак смачно впечатался в грязь около головы. Схватив противника за грудки, рывком подтянул к себе и ударил большим пальцем в глаз.
В советском кино милиционеры такого не делали.
Парень, держась за лицо, плюхнулся на задницу, взвыл и потряс головой.
— Атас, это менты! — донесся из динамика рации неожиданно четкий голос, и все на мгновение замерли. — Шура, съе…вай!
Шура не заставил себя уговаривать. Отпустив Родионова, он стартовал с пробуксовкой и оказался на тропинке раньше, чем остальные успели что-то понять.
Рация осталась валяться в грязи.
Вторым ретировался каратист. Бежал он враскорячку, придерживая отбитое место, и можно было его запросто догнать — но догонять никого не хотелось.
— Увидимся, падла! — Спотыкаясь, третий выбрался наверх, и там его подхватили, появился кто-то свежий, не принимавший участия в драке; он помог добраться до машины, и «лэндкрузер» ушел со стоянки, провожаемый удивленными взглядами автовладельцев-заводчан.
— Ты как? — спросил Родионов. Волгин выплюнул крошево зубной эмали, потрогал лицо. Челюсть вроде на месте, а вот нос, несомненно, сломан, но, похоже, без смещения. Наверняка и сотрясение заработал, в течение суток оно проявится. Ответил зло:
— Как последний мудак.
Встал, с ненавистью посмотрел на изгвазданную одежду:
