ЧАСТЬ 1. ТЕЗИС
Глава 1
Эл Бестер, до предела напрягая свое маленькое тело, на цыпочках тянулся к следующей ветке. Кончики его пальцев уже скребли по ней. Вверху восковые листья дуба плясали на внезапном теплом ветерке, дразня его проблесками манящего неба за ними. Эл любил небо. В очертаниях облаков – иногда в звездах по ночам – он думал, что может разглядеть лица своих родителей.
Он встал тверже и посмотрел вниз. Земля казалась непомерно далекой. Может, ему следовало довольствоваться тем, что он сумел одолеть это расстояние – большинство детей его возраста не смогли бы. В конце концов, двумя ветками ниже пришлось крутануться вокруг ствола, повиснуть на секунду в воздухе на одной руке, чтобы ухватиться за следующий сук.
До той ветки он попросту не мог дотянуться, а ствол здесь еще слишком толст, чтобы его раскачать. Он влип. Ему бы подождать, пока он подрастет. Если это когда-нибудь произойдет.
Или – он снова посмотрел вверх, прикидывая. Или можно прыгнуть. Ветка была толстой, и ему нужно было подпрыгнуть довольно высоко, но если бы он смог зацепиться за нее, то удалось подтянуться наверх.
Но если он промахнется, то, вероятно, упадет.
Он еще смотрел тоскливо вверх, на недостижимые высоты, когда почувствовал внизу ментальное движение.
'Хэй, Альфи! Спускайся! Мы собираемся играть в 'Ловцы-Беглецы'.
Чего они к нему пристают? Не видят разве, что он занят?
'Ну же, Альфи!'
Он неохотно посмотрел вниз. Семеро ребят из его звена стояли внизу. Далеко внизу. Он вдруг почувствовал небольшое головокружение.
– Оставь это, Альфи. – позвал их заводила, Бретт. – На эту даже я не могу залезть.
Шестилетний Бретт был Элу сверстником, но на целую голову выше. И всем нравился.
'Да, слезай. Пока не разбился'. – это была Милла. Милла была одного с Элом роста, и он втайне – в большой тайне – любовался ее золотыми волосами и голубыми глазами. Ему нравилась ее манера смеяться – когда она смеялась не над ним.
– О, Милла беспокоится об Альфи. – сказала другая девочка, Кифа. – Ого. Все уловили? Что она только что подумала?
Эл напрягся, но ничего не уловил. Ему бы хотелось знать, что о нем подумала Милла.
Но потом он уловил кое-что. Переплетенную дразнилку снизу.
AЛЬФИ И МИЛЛА забрались СИДЯТ
НА ДЕРЕВЕ
чтобы наслюнявить
целое
ведро
П
О
Ц
Е
Л
У
Е
В тьфу!
Он уткнулся лицом в кору, так, чтобы они не разглядели его сердитый и смущенный румянец. Его чувства спрятать было труднее, но он сдавил их крепко, сжав свой левый кулак так, как он это делал, чтобы сконцентрироваться.
Он не будет ребенком. Он не ребенок – он слишком взрослый, чтобы мочить постель, слишком взрослый, чтобы ходить в коротких штанишках, слишком взрослый, чтобы оконфузиться, выдавая свои чувства. Если учителя заметят твое смущение, они сделают так, что об этом узнают все. Это была следующая плохая вещь после наказания Смехунов.
Нахмурясь, он опять решительно посмотрел вверх, на ветку, и прыгнул со всей своей силы. Это должно было показать им.
Но его расчет не совсем оправдался. Он обхватил руками ветку очень хорошо, но пальцы не сходились вокруг толстого сука. Тут было не за что ухватиться, и только судорожно вцепившись ногтями в кору, он удерживался – и долго так удерживаться было невозможно.
Он посмотрел вниз, и стало хуже. Он висел выше и в стороне от ветки, на которой стоял. Он ни за что не приземлится удачно, если упадет – нет, он пролетит полное расстояние и, вероятно, что-нибудь сломает.
Одно приятно, по крайней мере – остальные заткнулись. Или, точнее, прекратили свое глупое поддразнивание. Что он получил теперь – это застывшее мерцание беспокойства и возбуждения, по крайней мере, двое очень хотели посмотреть, что случится, когда он упадет.
– Держись, Альфи, я иду на выручку!
Бретт. Бретт вот-вот спасет его и станет героем. Рослый мальчишка уже карабкался на дерево.
'Ни за что', подумал Эл. 'Ни за что'.
Он качнулся и бросил себя вниз. Ребята внизу ахнули, как толпа, наблюдающая за циркачом, когда он сначала ударился о ветку ногами, поколебался одно долгое ужасное мгновение, а затем обрел равновесие. Он стоял там, борясь с побуждением крепко ухватиться за ветку и тяжело дыша. Внизу он ощутил неспокойную паузу.
– Ух.
Он глянул вниз. Вроде это была девчонка. Милла? Он не был уверен.
– Повезло. Тебе стоило бы подождать моей помощи,– сказал Бретт. – Не следовало даже лезть сюда одному – сейчас время конструктивной игры. Мы обязаны играть вместе. Теперь ты спустишься?
Эл обуздал желание подзадорить Бретта повторить его подвиг. Было бы классно, если Бретт попытается и потерпит неудачу, но если он сумеет – или сделает лучше? Сейчас-то по крайней мере кто-то впечатлен Элом Бестером. Какая-то девочка.
– Ладно, – сказал он. – Но я не хочу на этот раз быть Беглецом, – и начал спуск.
Он изображал Беглеца много раз, и эта роль не представляла настоящего вызова.
Он достиг мягкой травы Сектора Альфа и повернулся лицом к остальным.
– Тебе быть Беглецом, Альфи, – сказал Азмун. Азмун был безобразным мальчишкой, с лицом как у нетопыря.
– Сказал, не хочу!
– Мы голосовали, Альфи. Ты должен делать, что мы скажем.
– Да. Это для блага Корпуса, – добавила Милла.
Так он не нравился Милле. Его минутное ликование пропало, но его упорство осталось. – Я не голосовал, – упорствовал он.
– Хорошо, – вмешался Бретт, – кто за то, чтобы Альфи был Беглецом, поднимите руки.
Все руки поднялись, кроме его собственной. Конечно.
– Кто против…
– Я был Беглецом в тот раз. В этот раз я буду Ловцом, – настаивал Эл.
– Но ты был хорошим Беглецом. Из тебя, наверно, вырастет Беглец, – убеждал Азмун.
