соперничать с таким человеком, как мистер Блэйк, — почтенным, преуспевающим директором школы? Но неужели она увлеклась Блэйком? Возможно ли это? Да он в отцы ей годится, если не в деды, — этакий хитрый, жирный дядя Том! Разумеется, он образован, занимает высокое положение; при таком покровительстве Аиде Мэй незачем работать в деревенской школе. Уж наверняка он переведет ее в город на следующее полугодие!
Айда Мэй натянуто улыбнулась и посмотрела на мистера Блэйка. У Роба екнуло сердце, когда она протянула директору чемоданчик и попросила отнести его в машину и подождать там, а тот беспрекословно повиновался, точно был ее учеником. Мысли, одна другой нелепее, завертелись в мозгу Янгблада.
— Сядем на минутку в гамак, Роб, — пригласила Айда Мэй.
— Слушаю, мисс Сладкая. — Он попытался улыбнуться.
Они сели, и гамак протяжно заскрипел. В эту минуту Айда Мэй была так близка и так мучительно недосягаема, и, может быть, поэтому свежий осенний ветерок, обдувавший веранду, вдруг показался Робу нестерпимо знойным. Роб свирепо глядел куда-то в пространство, чувствуя, однако, что она тревожно посматривает на него большими карими глазами. И все-таки он молчал.
— Я уж думала, что ты не выберешься в нашу скромную деревенскую школу, — сказала Аида Мэй.
— У безработного, который ищет места, нет свободного времени, а у коридорного и подавно! Зато важный старый директор всегда найдет время, особенно если у него есть громадный автомобиль, — с усилием проговорил Роб.
Айда Мэй поднялась, и он заметил, что глаза ее гневно сверкают. А ведь он не хотел ее рассердить!
— Не смей так говорить, Роб Янгблад! Как, по-твоему, я должна поступать? Сидеть дома и ждать, пока красавец сердцеед из Нью-Йорка надумает осчастливить бедную девчонку своим посещением? Ты считаешь, что женщине больше ничего не надо, как только сидеть и ждать своего повелителя? Ты воображаешь, что мужчина может собраться и поехать гулять по белу свету, а женщина должна сидеть сложа руки и ждать его? Терпеть не могу тебя за это! — заключила она.
Роб вспомнил, что то же самое она сказала ему в тот день, когда он, проводив ее домой из школы, стоял с ней возле крыльца. Но теперь другое дело, совсем другое, он понимал это, потому что оба стали взрослыми — она была учительницей, а он коридорным в гостинице. А Робу хотелось, чтобы все оставалось по-прежнему, и на миг он забыл о старике мистере Блэйке, ожидавшем на улице подле своего большого зеленого бьюика, забыл, что Айда Мэй — деревенская учительница и что деревенские жители любят подглядывать за учителями, особенно же за учительницами. Он забыл о времени и о том, где находится и что на улице люди; помнил только, что они сейчас здесь вдвоем — Роб Янгблад и Айда Мэй Реглин — и никого между ними нет, как и раньше; и ему захотелось обнять ее и сказать ей, что он любит ее и будет вечно любить и пусть исчезнут все недоразумения и обиды, накопившиеся у обоих. Он протянул руки и, не дав ей опомниться, сжал в объятиях, жадно ища губами ее губы. Но она отстранилась от него, и в тот же миг Роб смутно услышал голос мистера Блэйка: «Мисс Реглин! Мисс Реглин!»— и голос Айды Мэй: «Роб Янгблад, да ты с ума сошел!» Сухой лист, кружась, слетел с дерева и упал между ними.
— Прости меня, Айда Мэй, мне очень жаль! Право, очень жаль!
Она отступила, взглянула на Роба, и ему показалось, что она сейчас расплачется; он и сам с трудом удерживался от слез.
Айда Мэй покачала головой.
— Мне тоже жаль, Роб. Честное слово, очень жаль. До свидания, Роб! — Она быстро повернулась и побежала по ступенькам вниз.
Роб даже не успел ответить ей. Он видел, как она стремительно прошла по дорожке за калитку и села в большую зеленую машину рядом с директором. Взревел мотор, машина развернулась и покатила к Кроссроудзу. Роб не двинулся с места, пока она не скрылась из виду. И только потом он прошел, как во сне, через двор к автомобилю Ричарда. Он не поехал в Кроссроудз, а с бешеной скоростью погнал машину в сторону Мэйкона. Вдали слева багрянцем и золотом горел закат. Каким же дураком он оказался перед Айдой Мэй, да еще при мистере Блэйке, и главное — сам виноват, она-то ни при чем! Но все-таки как она может якшаться с таким жирным старым дядей Томом, как этот директор? Должно быть, она уверена, что Роб так на всю жизнь и останется коридорным и будет угождать всем, словно раб. Плохо же она его знает! Он поступит в колледж, возможно, даже в будущем году. Мистер Майлз хлопочет насчет стипендии для него, и доктор Райли тоже старается — что-нибудь да выйдет. Он станет юристом; юристом по вопросам труда или по гражданскому праву. А между Айдой Мэй и мистером Блэйком, может быть, и нет ничего серьезного. До самого позднего вечера Роб кружил на автомобиле по окрестностям, под дождем осыпающейся листвы. Он замедлил ход, собираясь свернуть на дорогу, ведущую на чью-то обширную плантацию, но передумал, резко затормозил и, сделав поворот, поехал в сторону Кроссроудза. Не лучше ли вернуть машину мистеру Майлзу и пойти на работу? Но, видя впереди огни родного городка (который еще несколько месяцев назад казался ему чуть ли не столицей!), Роб снова начал думать об Айде Мэй и Бенджамене Блэйке, и гнев против Айды Мэй, мисс Сладкой, разрастался в нем все сильнее и сильнее. А вдруг мистер Блэйк тоже так ее называет, когда они остаются наедине? Роб так злился на мистера Блэйка, что ехал, почти не замечая дороги. Ведь она юная девушка, совсем ребенок, а он, пользуясь своим положением в городе, вводит ее в соблазн и отнимает у Роба Янгблада!
В черте города Роб повел машину на меньшей скорости. Если пойти сейчас на работу, размышлял он, придется сочинить ребятам какой-то рассказ, почему он вернулся. Где же он проведет этот вечер? Айда Мэй, мисс Сладкая, времени не теряет, о нет! Он вспомнил, как отзывались некоторые ребята из гостиницы о женщинах. Что ж, может быть, они и правы! Но куда же ему все-таки деться?
Пойти в кино? Но тогда зачем ему автомобиль? Да это и неинтересно: там идет фильм о ковбоях. Роб был необычайно возбужден, он буквально задыхался, когда выехал на Гарлем-авеню. Надо отомстить Айде Мэй.
Свернув в длинный темный переулок, он остановил машину и вышел возле домика Бесси Мэй. Потоптался на крыльце, не решаясь постучать. Громкое биение сердца отдавалось в висках. «Подумаешь, ехал мимо, зашел поболтать», — убеждал он себя. Во всяком случае, Бесси Мэй моложе, чем мистер Блэйк, куда моложе! Сейчас все его доводы основывались лишь на сравнении Бесси Мэй с Блэйком. Роб постучал в дверь, и вдруг у него мелькнула мысль, что здесь могут быть ребята из гостиницы, но эта мысль исчезла, уступив место паническому страху, что через минуту он окажется наедине с хорошенькой мисс Бесси Мэй Браун.
— Кто там?
На миг Роб потерял голос.
— Янгблад, — тихо ответил он.
— Кто, не слышу?
— Янгблад. — Что она, оглохла? Дверь приоткрылась.
— О, — сказала Бесси Мэй, — херувимчик, мистер Янгблад из Нью-Йорка! Джо Луис второй. Милости просим, входите!
Она заперла дверь, взяла его под руку и провела в тускло освещенную комнату, прямо к столу.
— Что вам угодно, мой красавчик?
— Да ничего. Просто я зашел проведать вас— «Дурак!» — обругал он себя.
— Вот и прекрасно! — воскликнула она. — Я так рада, миленький, что ты пришел! Прошлый раз ты платил, а сегодня я все беру на себя. Приказывай и получишь.
Роб стоял, высокий, молчаливый, глядя на нее и стыдясь, что он пришел сюда, — но уж теперь ничего не поделаешь. Она рассмеялась:
— Что с тобой, миленький? Кто-нибудь обидел и расстроил моего ребенка, потому он и пришел к маме?
Роб почувствовал себя просто мальчишкой, да еще глупым, и в этот миг возненавидел Бесси Мэй.
— Я хочу… выпить, — сказал он.
— Пожалуйста, миленький. Пей за мамин счет! Она принесла бутылку коричневого виски и поставила на стол.
