Потом Оскар вернулся и с порога заглянул в комнату. Кто-то там зашевелился, и он поспешно отступил от двери, на цыпочках обогнул хижину и направился домой. Ему хотелось подождать, пока Джим и его родные встанут, чтобы еще раз поблагодарить их, но он боялся, что они будут настойчиво звать его к столу, а им и самим-то вряд ли хватает пищи.

Он еще придет к ним и поблагодарит их. Он будет приходить часто-часто, если они позволят. Оскар шагал на восток, к своему дому, где ждал его отец; и оттуда, с востока, ему навстречу занимался новый день. Из-за пушистого хлопкового одеяла, из-за серо-синей пелены злаков вставало золотисто-желтое, огненно-красное солнце. Оскар думал об отце, ожидающем его, и о Килгроу с ружьями наготове. И Оскар был уже мужчина — вернее подросток, но он быстро становился мужчиной, как его отец; будь проклят его отец!

После ночи, которую Оскар провел у негров, они с отцом заключили нечто вроде перемирия, и отец больше не пытался его бить. Одним из условий было, что Оскар не должен якшаться с мальчишкой Килгроу, и отец с утра до вечера следил за ним. Оскар встречался с Джимом лишь тайком. Вечером, в темноте, он уходил к неграм в деревню. Иногда они сидели с Джимом на заднем крылечке и болтали о всякой всячине. Иногда ссорились по пустякам, а бывало, что у них доходило и до драки — все из-за негритянского вопроса; о чем бы они ни говорили, вечно вставал между ними этот вопрос. И Джим ничуть не уступал, словно нарочно искал повод для ссоры.

Как-то поздно вечером они сидели по обыкновению на крыльце. Оскар был в прекрасном настроении. «А хорошая у Джима семья, — думал он, — хоть все они и дерзкие, как черти». И вообще сегодня все казалось ему хорошим. Он покосился на Джима, потом долго сидел, глядя во мрак.

— А знаешь, — сказал он Джиму, — про твоего старика говорят: Большой Джим — самый сильный малый на плантации Уилкокса. По-моему, это правда.

Некоторое время Джим молчал, наблюдая россыпь звезд в вечернем небе. Потом он заговорил, голос его был спокоен, но чувствовалось — весь он напрягся как струна.

— Знаешь, парень, ты мне сейчас напомнил историю, которую на днях мне рассказывали про одного негра из Вейкросса. — Джим сплюнул табачную. жижу. — Этот негр… рослый такой дядя, громадина негр… идет он как-то по улице по, своим делам. К нему подходит какой-то крэкер и спрашивает: «Эй, малый, куда идешь?» А негр посмотрел на него и говорит: «Мистер Белый, скажите мне, пожалуйста, сэр, вот что: каким же еще верзилой должен быть человек, чтоб его называли мужчиной?»

Вот и все, что сказал Джим. Он сидел и молчал, время от времени сплевывая табачную жвачку, а Оскар не понимал, в чем тут соль, и чувствовал себя дурак дураком. Он старался найти в рассказе скрытый смысл, столь ясный, по-видимому, для самого Джима, и не знал, засмеяться ли ему или пропустить это мимо ушей. А потом подумал: ведь он же белый, а Джим черный, и черт побери его нахальную черную душу!

Однажды, работая в поле, Оскар наступил на гвоздь и заковылял домой, чтобы смазать чем-нибудь рану. Там он застал Чарли Уилкокса, который, словно у себя дома, сидел, смеялся и разговаривал с мамой. Чарли был дюжий, седой безобразный старик со злющими серыми глазами и черными как смоль бровями. Он смотрел на Оскара, как на дохлого мышонка, которого притащила кошка. А мать, взглянув на мальчика, виновато покраснела: «Почему ты так рано, Осси?» В ответ он что-то сердито пробормотал и, прихрамывая, прошел в соседнюю комнату поискать перекись водорода. Мать поспешила за ним, обмыла ему ногу, сделала перевязку, и сердце его почти растаяло от ее нежных прикосновений, а когда все было кончено, она прижгла поцелуем его нахмуренный лоб, но он был так зол, что готов был ударить ее по лицу, по милому грустному лицу. Какой-то внутренний голос нашептывал ему, что мать предала его своей веселой болтовней с Чарли Уилкоксом. Хозяин был еще злее, чем его отец, и про него ходила дурная молва, что он волочится за женщинами — ему все равно: цветные ли, белые ли, замужние или незамужние…

После этого Оскар с неделю не разговаривал с матерью. В конце концов как-то вечером она первая подкралась к нему во дворе, словно девушка к своему юному возлюбленному.

— Что с тобой, Оскар? Дуешься и капризничаешь, как малое дитя!

— Да ничего, — отмахнулся он.

— Нет, тут что-то есть, — настаивала мать. — Изо всей семьи только мы с тобой и дружим, я тебя всегда считала своим лучшим другом. А сейчас мы почти не разговариваем. — Они стояли, окутанные мглой, и пререкались, как дети. Мать сказала ему, чтобы он не слушал всякую болтовню на плантации.

— Между мной и Чарли Уилкоксом ничего нет и никогда не будет. Я бы этого пса даже к себе на елку не повесила.

Оскар сразу почувствовал огромное облегчение.

— Но… но… но мама, зачем же он приходит к нам, когда папы нет дома?

— Я не могу ему запретить. Он хозяин плантации.

— Если па узнает, беды не миновать! — гневно промолвил Оскар, испытывая какую-то гордость за отца.

Мать обняла его и крепко прижала к себе, как в былые дни.

— А ты думаешь, твой па еще не знает? — сухо усмехнулась она и, видя, что он даже рот разинул от удивления, добавила — Твой па — управляющий Уилкокса, и он всегда будет главным маршалом дьявола, что бы ни случилось с его женой или с кем-нибудь из родных. — Мать нежно поцеловала Оскара в щеку и поспешила обратно в дом.

А он остался стоять на прежнем месте, и страшный смысл слов матери все глубже проникал в его сознание. За одно Оскар всегда уважал своего отца: он был мужчиной, хоть и противным, жестоким, невежественным, но, господи, все-таки мужчиной! А настоящий мужчина никому не позволит путаться с его женой, будь это хозяин или кто бы то ни было. Таков закон Юга — и он касался даже управляющего! Оскар миллион раз слышал, как отец орал, что черные обезьяны то да черные обезьяны сё, и что они опасны — эти черные обезьяны — для белых южанок, и что необходимо защищать наших белых жен и дочерей, наших жен и дочерей; он столько раз повторял слова: южные белые женщины, южные белые женщины, южные белые женщины, — что Оскар совсем было уверовал в незыблемость хоть этого принципа Джона Джефферсона.

Как-то вечером Оскар возвращался домой с работы. Солнце садилось. Собиралась гроза, поднялся ужасный ветер. Оскар устал, от голода урчало в желудке. Из головы не шли мысли о маме и Чарли Уилкоксе. Давно уже она так не прихорашивалась, как последнее время, и не глядела так дерзко и пренебрежительно на отца, когда они вечером сидели за ужином. Видно, она вообразила, что молодеет, а не стареет, как на самом деле. Ему не хотелось, чтобы мать превратилась в безобразную старуху, но и нельзя же, чтобы она вела себя, как девчонка! Чем ближе Оскар подходил к дому, тем тревожнее становилось у него на душе. Он взошел на крыльцо, скрипя ногами по песку, который вместе с землей и мусором надул сюда ветер. Заглянул в дом через открытую дверь, и сердце у него екнуло.

— Ма! — позвал он вполголоса, но не получил ответа и окликнул ее погромче.

Он прошел по пыльным, грязным комнатам, потом спустился во двор, заглянул в курятник и сарай, оттуда побежал к соседям. В двухкомнатной лачуге рядом с ними жили Мак-Вортёры. Старый Мак был вдвое старше своей хорошенькой жены; мать Оскара иногда заходила к ним поболтать с Лилли Мак-Вор-тер. Приближаясь к дому соседей, Оскар на миг забыл о матери: думы о ней вытеснил образ Лилли Энн, смазливой светлоглазой женщины, похожей на девочку. Она любила дразнить ребят, особенно Оскара. Он представил себе ее задорное лицо, и его бросило в жар от неосознанного болезненного желания. Он жадно глотнул пыльный предгрозовой воздух. Ему всегда было противно находиться возле Лилли Энн, но вместе с тем и как-то приятно. Он подошел к полуоткрытой двери и постучал. Из дома никто не отозвался. Он постучал снова — никого. Тогда Оскар крикнул:

— Мисс Лилли Энн, мисс Лилли Энн!

— Ступай сюда, сынок, — донесся откуда-то из-за дома голос молодой женщины.

— Это я, мисс Лилли Энн…

— Знаю, что ты. Иди-ка сюда!

Кровь Оскара закипела, когда он услышал ее голос. Он обогнул дом.

— Где вы, мисс Лилли Энн?

— Здесь. Иди сюда! — Ветер дул в его сторону, и Оскар понял, откуда слышится голос. Ноги его приросли к земле, он хотел что-то сказать, но слова застряли в горле.

— Ступай сюда, говори, что тебе надо! — Голос доносился из уборной, и Оскар шагнул туда, точно

Вы читаете Молодая кровь
Добавить отзыв
ВСЕ ОТЗЫВЫ О КНИГЕ В ИЗБРАННОЕ

0

Вы можете отметить интересные вам фрагменты текста, которые будут доступны по уникальной ссылке в адресной строке браузера.

Отметить Добавить цитату