только своего пола, взрослеющий мальчишка или девчонка невольно переносят возникающее сексуальное влечение на тех, кто их окружает. Не в каждой школе найдётся молодой симпатичный учитель противоположного пола, поэтому юное воображение отдаётся грёзам об однокласснике или однокласснице. Вероятно, по этой причине такое количество молодёжи имеет опыт однополого влечения.
Грег и пришедшие с ним братья Отис и Ларри закончили Винчестер-колледж в графстве Хемпшир. Мне стало любопытно, был ли у них опыт однополой любви, но я постеснялась спросить.
– Почему бы не позвать Ингрид и Джонатан? – спросила Бекки, душа которой после хорошего секса жаждала хорошей вечеринки. Я была не против. Ингрид и Джонатан пришли со Стефани, Майклом и Элеонор. Мне позвонили ещё пару человек, звали в бар. Я пригласила их к нам домой, потому что, похоже, pre-party дома переходила в home-party.[44] Я любила домашние вечеринки, они были несравнимо уютнее походов в клуб. Мальчики пошли купить ещё несколько бутылок вина, я достала не выпитую с прошлого раза огромную бутылку водки, принесённую тогда моим русским товарищем.
Я была слишком занята организацией дринков и закусок, и когда, наконец, я освободилась, Грег вовсю флиртовал с Элеонор. Они сидели рядом на софе, и он поглаживал ей пальцы. Он предназначался мне, но ни он, ни Элеонор об этом не знали. По большому счёту, Грег мне был безразличен, так что я не переживала. Ближе к ночи у меня тоже произошёл поцелуй. На этот раз с Майклом.
К часу ночи вечеринка стала утихать, и, наконец, выпроводив гостей, я легла спать в гордом одиночестве. Бекки хотела проводить их до порога, но вышла вместе со всеми и, неожиданно для себя оказавшись в такси, направлявшемся в клуб, вернулась только под утро.
Я проснулась в двенадцать дня. Бекки смотрела кино. Оказалось, она даже не ложилась спать.
– В этом клубе работает такой бармен! Зря ты не пошла! – говорила она, в то время как я, зевая, листала утреннюю газету. – Кстати, Майкл такой негодяй! Целовался с тобой, а в клубе подцепил какую-то девчонку и уехал с ней в неизвестном направлении!
– А, всё равно, – отмахнулась я, такого рода новости давно перестали меня волновать.
– Элеонор и Грег танцевали вместе всю ночь, но она не поехала к нему. Она ушла раньше него, а он уехал, когда клуб закрылся, с каким-то парнем, которого он знает, Робин, кажется, к нему на afterparty. По- моему, Стефани поехала с ними. Мне кажется, ей тоже нравится Грег.
– Мне показалось или Грег загорел? – спросила я Бекки.
– Он ходил в солярий с друзьями. Они купили десять сеансов и теперь ходят в солярий каждые три дня.
– В армии?
– Нет, каждый раз, когда они приезжают в Лондон. Мне кажется, загар ему к лицу. Там же они делают маникюр.
– Н-да. Знакомьтесь, британские солдаты.
Я иронизировала, хотя мне самой нравились метросексуальные мальчики. Я любила хороший парфюм на их изнеженном теле, руки, мягкие от крема и масел, маникюр и загар. Однако я считала, что ухоженность ни при каких условиях не должна выходить за рамки мужского поведения.
К сожалению, чаще всего бывает именно наоборот. В наше время мужественность тает на глазах, оставляя след гигиенической помады с лёгким розовым оттенком. Многие обласканные хорошей жизнью мальчики переигрывают, переступая через привлекательную гордую отстранённость и становясь обыкновенными капризными себялюбами, для которых основным жизненным приоритетом становится следить за потребностями тела, а интеллекту и тем более душе отводится довольно мало внимания. Огромное количество женщин, падких на предметы роскоши (и всем, что с этим ассоциируется, включая роскошно выглядящих парней), развращает их неразвитые души, заставляя верить, что раз им сопутствует такой успех среди женщин, значит, они на верном пути и должны оставаться такими, какие они есть.
В Лондоне немало таких манекенов. На них приятно смотреть, но любые отношения с ними обречены на провал. Секс с такими мальчиками пресен и бесполезен. Они настолько уверены, что превосходны во всём, что не стараются приобрести какие-либо навыки в постели. Увы, от их фаллосов меньше проку и наслаждения, чем от искусственных. Манекену с кукольным лицом лучше оставаться на своём подиуме, не разочаровывая людей своей никчёмностью.
У меня был опыт с одним из них. Я уже не помню его имени, настолько я хотела выветрить его из моей памяти. К примеру, назовём его Карлом…
Мы пришли к нему домой после home-party у одного нашего общего знакомого, тоже «манекена». Квартира Карла, по меркам Лондона, была огромная: четыре большие комнаты, сад на крыше, широкий балкон. В столовой стояли «те самые» прозрачные пластиковые итальянские стулья. Над круглым зеркальным столиком в зале висела чёрная элегантная люстра с лампами-свечками, диван кремового цвета стоял у стенки, ручки дивана были немного откинуты в стороны, казалось, он распростёр свои сыновьи объятия антикварному кожаному креслу напротив. Чёрный барный шкафчик был установлен у окна. На нём красовалась пустая серебристая ваза с узким горлышком и рельефной поверхностью. У окна были брошены два упругих пуфа. Обстановка была красивая, ненавязчивая и располагающая к вальяжной беседе. Мне понравилась квартира Карла, и я хотела было похвалить его за прекрасный вкус, но он опередил меня гордым пояснением, что квартиру декорировал итальянский дизайнер N. Спальня с гигантской кроватью была уставлена свечами, Карл зажёг несколько на тумбах рядом с туалетным столиком, заставленным парфюмом pour l’homme.
Он разделся и лёг в постель, раздвинув ноги и заложив руки за голову. «Вперёд, красавица!» – сказал он тоном, который я любила, но впереди меня ждало разочарование…
Он кончил не начав.
Он перепутал ноты.
– Супер, – сказал он, перестав меня мучить.
– Супер, – ответила я машинально, но холодно, поэтому он переспросил:
– Тебе понравилось?
– Да, да. – Я просто была не в силах сказать правду этому восторженному юнцу, который ожидал похвалы. Он не перенёс бы правды. Правда может сломать «манекена». Я не была убийцей, потому и солгала. Карл просиял.
– Cool. В любом случае, у тебя есть мой номер, – сказал он с видом заправского плейбоя.
Правда же была в том, что мне было не то что неприятно, но даже больно заниматься с ним сексом. Было ощущение, что меня лишает девственности прыщавый семиклассник, а не доставляет удовольствие холёный лондонский денди. О, как я была удивлена!
«Невероятно, – думала я. – Как он не заметил, что мне нисколько не понравилось?! Скорее всего, он просто предпочёл не заметить. Лёгкие мысли думать легче. И ведь ещё улыбается, доволен, как слон».
Полежав на кровати ещё минутку, я встала и пошла на кухню приготовить себе чай. Карл последовал за мной, и не успела я допить чашку чаю, как он в порыве страсти толкнул меня на кухонный стол. В результате я ушиблась.
– Грёбаный Джеймс Бонд, – пробормотала я еле слышно по-русски и, сказав, что мне пора, убежала домой.
– О’кей, детка. До встречи! – подмигнул он мне напоследок, весёлый и, благодаря моему милосердию, не потерявший ни грамма своей самоуверенности.
Утренние часы перетекали в обеденные. Мы с Бекки так же лениво сидели на диване и, уставившись в телевизор, болтали.
– Что у тебя с Робертом? – осторожно спросила я Бекки.
– Ну, он взял мой номер телефона. Всё как всегда. Он неплохой парень, я не прочь с ним повстречаться, – сказала она с лукавым блеском в глазах. Он нравился ей, но она не была уверена, что с его стороны это увлечение не пройдёт на следующий день вместе с похмельем, а потому осторожничала.
– Знаешь, я думала, что он образец идеального супруга, что он сумеет остепенить тебя, – рассмеялась я.
– У меня давно никого не было, – наконец сказала она робко.
