определяющим характер близких отношений. Может, для геев пол менее важен, чем дружба29.
Кроме того, геи в интервью говорят о большем количестве друзей иного пола, чем лесбиянки,
у которых гораздо меньше друзей среди мужчин. Однако лесбиянки чаще дружат с гете-
росексуальными женщинами, чем геи — с гетеросексуальными мужчинами. Лесбиянки, как
правило, дружат с гетеросексуальными женщинами и геями. Геи, в отличие от лесбиянок,
находят друзей среди гетеросексуальных женщин и других геев. «Похоже, лесбиянки
чувствуют, что у i-их больше общего с гетеросексуальными женщинами, чем с геями и
гетеросексуальными мужчинами», — пишет один автор30.
Конечно, так и есть. Тендер — одна из ключевых детерминант их социальной жизни. И все же
у геев и лесбиянок имеется одно важное сходство в том, как они строят дружбу. Если
гетеросек-суалы проводят четкое разграничение между друзьями и семьей, то многие геи и
лесбиянки их смешивают, как по необходимости (иногда гомосексуалов изгоняют из семей,
когда они объявляют о своей идентичности), так и по собственному выбору. «У человека так
много близких друзей, — говорит гей в пьесе «Хроники Хайди» Венди Вассерстайн,
получившей Пулитцеровекую премию. — А у нас друзья — это и есть наша семья»
331
31
Историческое «генерирование» интимной жизни
Три главных различия — разное переживание сексуального напряжения в дружбе с человеком
другого пола, влияние гомофобии и тендерные различия в моделях дружбы у геев и лесбиянок
— требуют некоторого объяснения. Лайонел Тайгер, например, находил объяснение, как ему
казалось, большей прочности мужской дружбы в ее эволюционной полезности для охоты и
войны в доисторические времена. В современных исследованиях нет недостатка в
объяснениях, почему женская дружба теснее и крепче, чем мужская. Многие из этих объясне-
ний, впрочем, оказываются тавтологическими построениями, в которых тендер получается
одновременно зависимой и независимой переменной: женские и мужские модели дружбы раз-
личаются потому, что, э-э-э, женщины и мужчины различны. Мужчины больше
ориентированы на достижение цели и выполнение задач, а женщинам свойственны
эмоциональность и способность к сопереживанию. В том же ключе описываются и модели их
дружбы. Такие объяснения мало помогают.
Некоторые авторы предлагают психоаналитические объяснения. Например, Лилиан Рубин и
Нэнси Чодороу (обе — специалистки в социологии и психологии) считают, как пишет Рубин,
что «традиционная структура воспитания включает задачи по развитию детей и нормативные
требования культуры к мужественности и женственности, предназначенные для форми-
рования различий в структуре психологии женщин и мужчин». Наше понимание дружбы,
любви и близости является результатом различия в задачах, которые решают юноши и
девушки в борьбе за самосознание и свою идентичность. Юноша должен отделиться от
матери — источника -любви, заботы и привязанности — и утвердить свою независимость. Он
научается преуменьшать важность этих переживаний, потому что думает, что они лишают его
мужественности. Таким образом, эмоциональная близость часто отрицает или снижает
сексуальное возбуждение мужчины. А для девушек длительная привязанность к матери
обеспечивает неразрывную эмоциональную связь, любовь и заботу, и это становится
основанием для понимания женщинами сексуальной близости, а не ее отрицания. В резуль-
тате отделение и индивидуализация женщин проходят труднее, а мужчин тяготят
привязанность и близость. Эти обстоятельства позволяют женщине «лучше удовлетворять
потребности в зависимости и привязанности, чем мужчине»32. (Более подробно об этом см.
главу 4.)
332
Хотя такие объяснения кажутся верными, они мало что проясняют в многообразии тендерного
развития и стилях дружбы в других культурах. В некоторых обществах, например, мальчики
