В своей революционной работе «О происхождении видов» (1859) Дарвин поставил несколько
вопросов. Каким образом происходит развитие определенных видов? Почему среди них
существует поразительное разнообразие? Почему некоторые виды в чем-то отличаются от
других, а в чем-то схожи? Дарвин ответил на эти вопросы, сформулировав закон
естественного отбора. Вид приспосабливается к изменяющейся окр> «ающей среде. Те виды,
которые хорошо адаптируются к среде, являются наиболее успешными в репродукции, т.е.
адаптивные характеристики вида передаются следующему поколению, в то время как менее
адаптирующийся вид прекращает репродукцию своих характеристик. Эти процессы
происходят абсолютно со всеми видами, и те индивидуумы, которые наилучшим образом
приспособлены к окружающей среде, передают свои гены следующим поколениям. Виды
всегда изменяются, всегда адаптируются.
Эта теория была еретической с теологической точки зрения, для тех, кто верил в
божественное происхождение — неизменяемое и неизменное — всего живого на планете,
включая человека. Дарвин сам верил, что различия между особями мужского и женского пола
в классах животного мира, стоя-
41
щих по иерархии ниже человека, остаются характерными и для человеческого рода.
«Возможно, женщина отличается от мужчины в психических склонностях, главным образом
втом, что она более нежна и менее себялюбива», — писал он в «Происхождении человека».
Мужская конкурентность, амбиции и себялюбие, «вероятно, имеют хоть и неудачное, но
естественное происхождение. Основное различие в интеллектуальных возможностях
проявляется в том, что по сравнению с женщиной мужчина достигает гораздо больше в любом
начинании, будь то необходимость в глубоких размышлениях, здравом смысле, воображении
или просто в использовании чувств и рук»4.
Когда же биологическим различиям между мужчиной и женщиной был придан статус
научного факта, писатели и критики объявили любые усилия по изменению социального
неравенства и дискриминации женщин нарушениями «законов природы». Многие авторы
утверждали, что борьба женщин за право участия в общественной жизни — за право работы,
право на голосование на выборах, право на получение высшего образования — явилась
итогом их заблуждений, что политические и социальные стремления не следует ставить выше
того предназначения, для которого и создано женское тело. Как написал преподобный Тодд,
женщины не были бы в такой степени
системы высшего образования, если бы не следовало «освободить их от определенных
сложностей, выпавших на долю мужчин»5. Эту позицию наилучшим образом выразил
участник дебатов по вопросу женского суфражистского движения в Сакраменто (Калифорния)
в 1880 г.:
«Я выступаю против женского суфражизма из-за того бремени, которое иначе ляжет на
женщину. Ее изящной природе уже и так немало достается. Хрупкий организм женщины, и
так естественным образом ослабляемый от постоянного давления на ее природу, слишком
часто подвергается болезням, вызванным чересчур сильной нагрузкой на ее психику. Страсть,
любовь, амбиции — всего этого слишком много для ее ослабленного состояния, из-за чего так
часто подрывается здоровье и случаются ранние смерти»6.
Представители социальных наук быстро присоединились к хору биологов, и особенно активно
выступили социал-дарвинисты, укоротив эволюционное время с десятков и сотен тысячелетий
до одного или двух поколений и растянув причинно-следственные объяснения от орнитологии
до наук о человеке. Социал-дарвинисты стремились к легитимации своих
42
теорий, используя закон естественного отбора так, как сам его создатель Чарльз Дарвин и
предположить не мог. Они исказили его идею, выдвинув положение об основополагающих
