— Скажем так. Если бы парню было так же просто подцепить женщину, как женщине мужчину, то в порнографии, а уж тем более в проституции, отпала бы всякая необходимость. Мы и вправду жили бы в век просвещения, когда мужчины и женщины пользуются равными правами и живут в мире и согласии.
Видите, куда я клоню?
— Я действительно не понимаю, о чем ты говоришь! Если мужчинам так сложно подцепить женщину, то почему большинство женщин не могут спокойно выйти вечером на улицу, где к ним то и дело пристают?
— Ладно, повернем вопрос несколько иначе. Если ты подойдешь к десятерым парням и спросишь их прямо, хотят ли они потрахаться, — как ты думаешь, сколько из них ответят положительно?
— При чем тут это?
— Просто ответь на вопрос. Сколько парней скажут «да»?
— Ну, не знаю… Возможно, половина из них.
— Отлично. А если я подойду к десяти девушкам и спрошу их о том же самом, сколько из них ответит согласием?
— Это с тобой-то? Ни одна! — фыркнула она.
— Совершенно верно. А если мне захочется секса сегодня вечером, что мне делать? Очень просто. Я иду домой, достаю журнал, открываю его на своей любимой странице и дрочу до потери пульса. С тобой же все в порядке: ты можешь выбирать из своих пятидесяти процентов.
— Это никак не связано с тем, что я женщина, а ты мужчина. Дело в тебе и в том, какой ты козел.
— О чем ты? Я вполне нормальный и не урод. Конечно, я не Брэд Питт, однако и не дед из сериала про йоркширцев. Ты на себя посмотри — та еще царица Савская!
— Верно. Но ты был бы рад затащить меня в постель, не так ли?
— Да, был бы. Хочешь потрахаться?
Ради этого мгновения я все и выстраивал. Читатели моего журнала! Вы наверняка решили, что мы сейчас рванем в туалет и превратимся там в двух неутомимых кроликов, и наша безумная страсть найдет выход в пьяном сексе? По правде говоря, я и сам рассчитывал на что-то подобное, но, к сожалению, это не рассказ в «Блинге». В ее взгляде я видел все: превосходство, самодовольство, удовлетворение. Она испытывала такое наслаждение, словно эти три секунды были лучшими в ее жизни.
— Только если ты окажешься последним мужчиной на этой Земле, — сказала она, и ее лицо расплылось в злорадную пьяную ухмылку.
Что ж… По крайней мере чувство юмора ей не изменило. Тут нарисовался один из Брайанов — потный и орущий свои песни. Не успел он вновь раскрыть пасть, как моя собеседница повернулась к нему и спросила:
— Привет! Хочешь потрахаться?
У Брайана загорелись глаза, он сказал что-то вроде «Еще бы!», показал мне оба больших пальца и поволок феминистку к гардеробу. Незадолго перед тем, как насовсем исчезнуть, она обернулась, помахала мне и начала смеяться.
Обойдусь без описаний. С моими ощущениями и так все понятно. Пока персонал смотрел в другую сторону, я схватил из-за стойки непочатую бутылку «Абсолюта» и отправился восвояси.
Я с треском отвернул пробку, быстро накачался и даже подумывал, не взять ли журнальчик. Обойдусь…
15. Сиськи? Показывай!
Очередной понедельник.
Окружающие всегда рассказывают мне, с каким нетерпением они ждали бы понедельника, будь они на моем месте. Ведь понедельник открывал собой очередную рабочую неделю. Ведь всем известно, что у меня за работа. Ладно, сейчас расскажу. Я пишу всякий бред, вот что я делаю. Похабные надписи к фотографиям, понимаете? «Мне нужно это, немедленно! Кончи на мои сиськи, и я буду их лизать. Хочешь посмотреть?» И тому подобное. Стюарт больше не пытался добиться от меня журналистской честности и приказал полагаться на собственное воображение.
— Представь, что они говорили бы, окажись ты там, и запиши это, — объяснил он.
Пожалуйста:
«Ф-фу-у…»
«Убирайся!»
«Только если ты окажешься последним мужчиной на этой Земле!»
«Пойми. Я очень хочу заняться с тобой любовью, но я замужем и люблю своего мужа. Я не могу!»
Все это я потом стирал. Я часами ломал голову над чем-нибудь по-настоящему горячим. Правда, когда не трахаешься целую вечность и изо всех сил стараешься не думать о сексе, — подобная работа не из приятных. Какое убожество…
За два часа я написал от силы четыре предложения. Потом плюнул, решил подарить себе остаток утра и отправился поболтать с Пэдди и Мэттом.
— Вот и он! Как прошел вчерашний вечер? Удалось что-нибудь с той бабой? С которой ты болтал? — расспрашивал меня Пэдди.
— Нет. Не вышло, — ответил я.
— Зря, зря. Она очень даже.
— Ты о Саманте? С короткой стрижкой? Об этой конопатой? — спросил Мэтт. — Та еще сучка.
— А ты откуда знаешь? — спросил Пэдди.
— Приятель рассказывал. Настоящая маньячка. Любит это дело. От кровати одни опилки остались. Это я о ней тогда рассказывал. Она каждый день делала минет своему боссу и стала младшим партнером. Юристка. И все ей мало…
— А, вспомнил! Так это она? М-м…
Пэдди задумался.
— Да, она вполне… Что ж ты медлил, Год?
— Не очень-то и хотелось, — объяснил я им. — К тому же я устал.
Мне стало еще хуже. Как видите, никогда не стоит недооценивать друзей: после разговора с ними вы можете почувствовать себя еще большим дерьмом. Ну и денек.
— Да, кстати, — продолжил я. — Она не в восторге от нашей профессии, верно? Все обвиняла меня в эксплуатации женщин.
— О-о… — понимающе закивал Пэдди. — Я с таким сталкивался. В этих спорах победить невозможно, так что плюнь. Да, да, и что дальше? Если не нравится — отправляйся жить в какую-нибудь там Россию, — сказал он и утер притворные слезы. — Чем она, говоришь, занимается? Юриспруденцией? Юристы — самые главные эксплуататоры и есть, так что она знала, о чем говорила. Ей, наверное, очень хотелось с кем- нибудь пособачиться, а ты клюнул на ее наживку. В следующий раз, если какая-нибудь баба опять обвинит тебя в эксплуатации женщин, скажи ей, чтоб заткнулась, и заставь показать сиськи.
— Это сразу растопит лед…
— Я говорю не о том, как растопить лед. Просто надо или ее заткнуть, или заставить показать сиськи.
— Одного не могу понять! Как можно быть одновременно феминисткой и сексуальной маньячкой?
— Феминистки тоже любят потрахаться, — ответил Пэдди. — Возможно, они-то и любят секс больше всех. Понимаешь, о чем я? У них в руках все рычаги. Возможно.
— Не думаю, что мы эксплуатируем баб, — осторожно вставил Мэтт. — Все наши модели выглядят потрясающе. Несколько вопиющих ошибок не в счет — там уже ничем не поможешь. Они обязательно прихорашиваются перед съемками, и фотографии получаются на все сто. Любая баба мечтает выглядеть так же. Думаю, мы приносим им пользу. Лично я не вижу ни малейшей возможности обвинить нас в чьей- либо эксплуатации.
