– Тогда почему вы думаете, что я позволю себе это? Вы считаете, что моя цель – растоптать вас. Верное умозаключение. Но растоптать, не отняв души. Более того, насытив ее до состояния полного созидания. Абсолютного равновесия.Острие отпрянуло. А к щеке прижались влажные губы. Все тело Аннет невольно содрогнулось. Ее накрыло теплыми волнами. Рассудок окончательно покинул и без того затуманенную голову. Левая рука Эйса скользнула по волосам и тыльной стороной ладони одарила вниманием другую щеку. Дрожь становилась неумолимой. Напоследок, он шепнул лишь:– Я спасу тебя.Послышался щелчок наручников. И только равномерно затихающий стук каблуков, растворяющийся во тьме с ароматом 'мучителя'…Эйс. На подоконниках детства.Я начинал потеть всякий раз, когда видел итог своей работы. Не столько от страха, сколько от восторга. Когда вносился последний штрих, я принимался за увековечивание своего деяния. Садился и рисовал. Вот он, Закери Мозли…Зак…Каким же беспомощным он кажется, когда у него полный рот бутылочных осколков, все тело в сигаретных ожогах, а его стеклянные глаза смотрят на меня без былого презрения. Завтра его найдут. Именно на завтра и запланировано возрождение. Из безликого алкаша и педофила Зак превратится в мученика, его будут жалеть, поминать добрым словом. Все те недоумки с жетонами, на номера которых они ставят во всевозможных лотереях, зададутся великой целью – отыскать маньяка. Наказать за то, что он сотворил с беднягой Закери. Инквизиция. Всадники уголовного апокалипсиса. Видели бы они то, что видел я.И Зак умер не потому, что я обижен на него за все унижения в стенах материнского дома. В отличие от него я знал, чем все закончится.И вот на очереди мистер Лоутон. Честно говоря, я не надеялся, что он задержится надолго в нашей скромной обители. Напротив, он изменил жизнь матери коренным образом. Все, что происходило на моих глазах, заставляло искренне изумляться. Мать бросила пить. Дом содержался в маниакальной чистоте. Amantes amentes*. Но безумство ли, если жизнь сменила оттенки? Дело в причине. Мистер Лоутон был до безобразия слащав и невыносимо педантичен. Он обращался с матерью, как истинный джентльмен. Одаривал ее самыми современными нарядами. Мать наизусть знала репертуар Бостонского симфонического оркестра.Возьми жизнь за ноги и потряси, как следует.Забудь о шрамах на спине.Все проще, чем кажется.В такие моменты я всегда задумывался над количеством гвоздей, вбитых матерью в мою голову, при участии уникальных в своей ничтожности отбросов общества. И что бы сейчас не происходило, как бы она себя не вела, пусть даже она вытащит все до одной металлической занозы, результат один – останутся дыры.Счастье шрамов не оставляет.А они прожгли мне душу.А они прожгли мне спину.Каждый день являл собой противостояние. Видит Бог, я старался изо всех сил полюбить Лоутона. Но как можно напитаться глубочайшим чувством уважения к кому-либо, если ты всю жизнь имеешь дело с отребьем? Ты просто-напросто не умеешь жить по-другому. И к несчастью, у тебя слишком хорошая память.И я помню тот день, когда мистер Лоутон привел к нам своего сына Джейсона. Я слышал каждый его шаг по лестнице, ведущей в мою комнату.– Привет, Эван! Меня зовут Джейс. Рад познакомиться с тобой!Он протянул мне руку, а его лицо исказила кривая ухмылка. Несколько секунд я смотрел в его глаза. Потом вложил свою руку в его и сжал настолько крепко, насколько позволяла мускулатура предплечья. Улыбка сменилась тревогой, а после – гримасой страдающего от невыносимой боли человека. Я подтянул его поближе и спросил:– Что за девчонка была с тобой вчера в парке?– Какая тебе…Его женственные пальчики захрустели.– Мне повторить вопрос?– Аннет! Ее зовут Аннет. Эван, отпусти, это не смешно…– Кто тебе сказал, что я шучу? – я приблизился к нему вплотную. У Джейсона подкашивались ноги. Но он не звал на помощь. Естественно, какому мальчишке захочется выглядеть пред лицом родителей слабаком?– Эван, прошу, мне ужасно больно…– Тронешь ее хоть пальцем, твои роскошные кудри будут сожжены вместе с вашим особняком в тот момент, когда вся твоя семья будет в нем спать. Запомни мои слова.Я разжал руку. Джейсон, направившись в сторону двери, дабы поскорее убраться, решил отомстить мне, как и подобает сопливому трусливому юнцу:– Ты больной ублюдок…В этот же момент он ринулся за дверь.На следующий день я обнаружил, что Аннет покинула школу в одиночестве. Джейсон оказался послушным малым. А значит, нам пора с ней познакомиться. Ей понравятся мои рисунки… Они непременно ей понравятся…Amantes Amentes* – 'Влюбленные – безумные'.22 декабря, 1973 год. Бостон.В шестнадцатом веке, миссис Лоутон, состоялась любопытная богословская дискуссия. В ней принимали участие двое: католик и протестант. Обе стороны в ней привели исчерпывающие аргументы в пользу истинности своего вероучения. Через некоторое время тот, кто был прирожденным протестантом, стал набожным католиком. А его оппонент перенял позицию визави. И вот я вас спрашиваю, Аннет: какова цена убеждений современного человека? Я хочу, чтобы вы поразмыслили над этим на досуге.Мое шестое чувство говорит о том, что скромный подарок, преподнесенный вам прошлой ночью, по меньшей мере, шокировал вас. Но не одиозностью, а наоборот – своим миниатюрным, величием. Бриллиантовый кулон весом в двадцать пять карат. Произнесите это вслух, Аннет, и вам он покажется еще
