самом деле действительно не было простой попыткой успокоить, потому как на его корабле все, чего хотелось, имелось в нужном количестве. Значит, действительно знали и готовились заранее. Спасала от внутреннего напряжения непрекращающаяся «виртуальная битва». Хранитель, как ни странно, не только не запретил выходить в Сеть, но и поддержал. Сказал — «Чем меньше меняется ритм жизни, тем лучше. Это не болезнь, а естественное состояние, а вот от резкого изменения ритма жизни может и здоровый заболеть. Перенапрячься организм все равно не позволит, а вот продолжение любимого дела пойдет на пользу душевному равновесию». И пусть собственно исследования были свернуты в виду неполной адекватности, но наблюдения продолжали вести, а играла теперь чисто ради удовольствия.
Вот тут и возник удивительный случай, над которым потом долго и бесполезно ломала голову.
Тогда в «раздевалке», после проведенной очередной игры, игроки снимали «амуницию», готовясь перейти «в рекреацию». С некоторых пор это стало обязательным ритуалом. Видимо, она тут была не единственным ксенопсихологом, парочку «коллег», скорее всего — студентов старших курсов, удалось вычислить, но, несомненно, тут работали и настоящие профессионалы.
Так вот, с некоторых пор было учтено, что далеко не все могут мгновенно переключиться из состояния «войны» в обыденную жизнь, видимо, несколько неприятных срывов заставили ввести обязательный ритуал сначала «разоружения», потом «братания» на котором бывшие противники сбрасывали напряжение. Вспоминали прошедшие бои и привыкали к тому, что «кругом свои», хоть совсем недавно смотрели на этих «своих» через прицел.
Ей, ввиду некоторых психофизиологических особенностей, а именно — переключению между псевдоличностями с Защитника на Исследователя, такое не было необходимо, но на эти «посиделки» ходила, разумеется, всегда — материала они давали чуть не больше, чем собственно бои.
Так вот, в раздевалке к ней подошел лидер команды противника. Было интересно наблюдать как работает в поле эта «яркая индивидуальность», а она была действительно яркой, ведь биоформу себе он избрал ни на что не похожую. Это было нечто рогатое, с перепончатыми крыльями, совершенно неспособными поднять покрытое короткой шерстью тело, да еще с хвостом снабженным отравленным когтем на конце. Словом — набор нелепостей с точки зрения боевой эффективности.
Так вот, сейчас это недоразумение нервно переминалось в проеме и автоматически почесывало три красных пятна треугольником расположившихся на лбу. Это явление было, к слову, весьма интересным побочным эффектом. Дело в том, что у большинства разумных не было ничего схожего с Арбитром, то есть сущностью (ну или просто «подпрограммой» у тех, у кого он не персонифицировался), отвечающей за согласованность действий псевдоличностей.
Поэтому собственным «подсознанием» они не владели в достаточной мере. А потому пребывание в «вирте» всегда влекло за собой риск «заблудиться», престать отличать воображение от реальности. Так что, большая часть играющих испытывала вполне реальную боль от воображаемых ранений.
А некоторым особо счастливым доставались и «психосоматические повреждения». Собственно это она сейчас и наблюдала — «убитый» настолько поверил в свою смерть, что теперь «ранения» нестерпимо чесались и вызывали желание постоянно проверять, что там все в порядке и нет дырок. Это пройдет быстро, но микроциклов двести придется потерпеть. Но тут посетитель, наконец, решился:
— Терм, скажи мне, как крутой мужик, крутому мужику — ты беременна?
И захохотал, вытирая слезы. Потом слегка успокоившись, добавил:
— Извини, но ты бы видела… Фермик с отвисшей челюстью — зрелище незабываемое.
Арбитр — Центральной: «Упс…»
— Ты как такое подумать догадался?
— А стрелять ты очень хорошо стала, — и мастерски щелкнув хвостом, «яркая индивидуальность» пропала, не преставая поглаживать свои пятна.
Оставалось только рефлекторно почесать в затылке, вызвав очередное шипение Арбитра, по теме подхваченных чужих привычек и «утери расовой самоидентификации», да сменив тело на Адамита топать на рекреацию.
А хвост, тем временем, все рос, и даже в короткие путешествия теперь приходилось отправляться целым кортежем — заносить эту конечность теперь приходилось не менее, чем трем Рабочим.
Нарастали проблемы с психосоматикой — одно время начал жутко чесаться панцирь на спине, хотя чесаться там совершенно нечему — внешний скелет вообще штука твердая и малочувствительная. Хорошо хоть питье выданное Хранителем помогло.
Они довольно близко, кстати, сошлись за это время с высшим Хранителем. Все же области научных интересов у них весьма близкие, а поговорить об этом тут было больше не с кем. Исследователь, на эти краткие мгновения выглядывавший наружу подметил для себя очень много новых и интересных моментов. Ведь Хранитель имел дело как раз с очень интересным периодом формирования личности — когда и телу и разуму можно придать какую угодно форму, настолько все еще нечетко и пластично.
Но миллициклы сбегали неумолимо, и подошло время Кладки.
Как ни странно, но это событие прошло довольно обыденно. Ни особых душевных переживаний, ни особенной боли. Нет, конечно, временами и страшно было, и в глазах темнело от «приятных» ощущений, но не так чтобы особенно.
Удивление сподвигло даже поболтать с высшим Хранителем в перерыве между схватками, когда одно яйцо уже вышло, а второе еще не начало движение вверх по хвосту.
— Так а почему должно быть по-другому милочка? — ответил недоуменно Хранитель, рассматривая на просвет кожистое яйцо, перед тем, как опустить его теплую в жижу инкубатора.
Полуметровое по большей оси яйцо, просвечивалось насквозь, и было видно, как внутри двигается тень. В следующий момент изображение расплылось, и кожура отчетливо вздрогнула от удара изнутри. Хранитель отшатнулся и, сокрушенно покачав головой, опустил разбушевавшееся яйцо в теплую жижу. Больше он яйца близко не подносил, рассматривал держа подальше от головы, но на это тогда она внимания не обратила — не до того стало, схватки начались по новой.
К этому разговору вернулись чуть позднее — когда все в основном закончилось, и по одному начали отходить «детские места». Это было уже не столь тяжело, хотя конечно предыдущие события изрядно вымотали и хотелось скорейшего завершения, но все шло заведенным чередом, зато появилась возможность подкрепится. Вот тогда высший Хранитель, наблюдая за чавкающей пациенткой, и продолжил как ни в чем небывало.
— Переживания начнутся, когда поклевки пойду, вот там действительно — волнения и переживания, а пока просто работа.
— А как же боль? Ведь Мать…
— Ну, нашла с чем сравнить, у тебя всего кладка на восемнадцать яичек, крупненьких конечно, но даже до первого сорта не все дотягивают…
Тут Хранитель осекся, видимо сообразив, что ляпнул не совсем то, что способствует душевному покою, и быстро поправился.
— Но это как раз и замечательно, первые кладки вообще редко второй класс дают, обычно только третий, а то и вовсе — стражей.
Видимо что-то сильно его отвлекало в этот момент, раз он позабыл даже обычное «милочка». Но он быстро взял себя в щупальца.
— Так вот, милочка, у Матери и яички бывают покрупнее — первый сорт, экстра и прим, но даже не в этом дело. Просто в кладке у нее меньше нескольких сотен не бывает, да и пять-восемь сотен это для нее маленькие партии, там обычно несколько тысяч, если Мать уж не совсем молоденькая. Сама понимаешь, при таком потоке без проблем в нарушении очередности, не отделения последа, и прочих осложнений, просто обойтись не может.
И с теплотой глянув на завороженно смотрящую на лопающиеся на поверхности инкубатора пузырьки пациентку, предложил:
— Ну что, милочка, пошли, там уже и бассейн с водичкой и пузырьками готов, а потом отдыхать ляжешь.
Оторвать взгляд от кладки не было никакой возможности, потому просьба вышла несколько
